"Сергей Чекмаев. Сон - худшее лекарство" - читать интересную книгу автора

хватает, а они... В общем, закуплено шесть установок, уже три успешных
погружения - мы так называем. Сейчас максимально доступный для нас срок -
двадцать, максимум тридцать лет. За это время способ лечения С-саркомы
точно будет найден. Оптимисты говорят про десять-двенадцать лет, но что-то
плохо верится. Я не требую от Вас мгновенного решения. Поезжайте домой,
подумайте, посоветуйтесь с родными. А потом дадите ответ.
Хорошо?

Когда Стеф вернулся из Онкоцентра, Лины еще не было. Правильно, у нее
сессия через месяц, голова забита зачетами и семинарами. Он специально не
сказал про сегодняшнюю консультацию, боялся, что она плюнет на расписание,
обязательно захочет поехать вместе с ним. Придется отговаривать, будут
слезы и обвинения - опять ссора. Их и так слишком много за последнее время.
Ну, уж нет. Приговор он узнал, с гибернацией решать тоже придется
одному. Двадцать лет, значит... Срок немалый. Линка сейчас на четырнадцать
лет моложе, значит, будет на шесть лет старше. Да и дождется ли?
"Ну, вот что!" - Стеф яростно мотнул головой. - "Чтобы ты не решил, а
на Линку это не вешай.
Хочешь стать замороженным бифштексом в холодильнике - вперед, только
девочку в это впутывать незачем. Двадцать лет жизни, самого ее расцвета,
псу под хвост, двадцать лет ходить в старых девах, ждать труса, которому
смелости не хватило вовремя умереть! Не-ет, так дело не пойдет".
Стеф был готов ответить доктору согласием. Умирать не хочется никому, а
тут все же какойникакой шанс. Но Лину придется отпустить, отрезать по
живому. За двадцать-то лет жизнь у нее сто раз успеет наладиться, лучше
прежней. Сделаем так...
Он, боясь передумать, цепко схватился за телефон. Хрупкая пластмасса
жалобно скрипела, когда Стеф остервенело жал на кнопки.
- Алло. Онкоцентр? Будьте добры доктора Рыльцова...
Музыка. Бесконечно раздражающая мелодия - гимн эпохи офисных АТС.
- Доктор Рыльцов? Это Степан Калитниченко говорит. Здравствуйте. Да, я
согласен. Угу. Хоть завтра. Только у меня будет одно условие...

Когда позвонили из Онкоцентра, и усталый безликий голос с намеком на
сожаление сказал ей, что Степан Калитниченко скончался сегодня в шесть
утра, Лина еще не верила. Не верила, когда официально сообщили результаты
вскрытия, не верила даже у порога морга, в кругу мрачных и притихших
Стефовых сослуживцев, нервно смоливших одну сигарету за другой. Даже когда
в Зале Прощаний крематория заиграла траурная музыка, и закрытый черный
лакированный ящик - в открытом гробу хоронить не дали, С-саркома в
последней стадии человека не красит, - нелепо взмахнув пурпурной обивкой,
медленно и торжественно уполз в бездонное нутро, она еще не поверила до
конца.
Лишь дома, среди знакомых вещей, ЕГО вещей, она вдруг отчетливо поняла,
что Стеф больше не войдет в комнату своим удивительно широким шагом, не
подхватит ее на руки, заставив взвизгнуть от неожиданности, никогда больше
не прогромыхает с порога его веселый бас...
- Ну, Линка-былинка, что у нас плохого?
Всего этого больше не будет. И только теперь Лина разрыдалась.
Месяц прошел как в тумане. Она продолжала ходить в институт, даже