"Сергей Чекмаев. Прозрачный паровозик с белыми колесами" - читать интересную книгу автора

- Мам, а я знал, что ты сейчас придешь!
Мой сын? Мой?
- Я тебя ждал, - зашептал он мне на ухо, - а папка мне говорит... не жди,
мама еще не скоро приедет, но я все равно ждал...
В прихожей появился Артем. Я остолбенело уставилась на него. Он
изменился - немного располнел, завязал, наконец, в хвост свои непослушные
волосы. Он улыбнулся во весь рот, подошел ближе, обнял и крепко-крепко
прижался щекой к моим волосам.
- Привет! - в этом слове не было ничего наигранного, никакой
искусственности, просто тихая, спокойная радость. - Вот мы все вместе!
- Мам, - снова обратил на себя внимание сын, - а ты купила мне паровоз?
Ты обещала! А папка говорит, что такого паровоза не бывает!

Я тряхнула головой, отгоняя наваждение. Вокруг тот же переход, тот же
неумолчный шум московской подземки. В руке - простая игрушка, под пальцами
ощущается грубый, шероховатый пластик.
- Ну что? - спросил Леша. - Видела?
- Что?
- Вариант.
- Наверное... Точно не знаю. Я... я, пожалуй, возьму его...
Сзади донесся зычный голос, прямо-таки иерихонская труба...
- Дорогу! Дорогу!
Народ в ужасе расступался, пропуская плешивого армянина, нагруженного
сверх меры здоровенными клетчатыми сумками. Девушка на изящных каблучках
неуверенно покачнулась, оступилась и налетела на меня - Ой, извините!
Инстинктивно я стиснула рукой Исправника - как бы не выронить...

- Артемка! Артем...
В ответ - тишина. Спит что ли? Не рано? Еще десяти нет... Хотя утром у
него были съемки, устал, наверное, да еще настроение ни к черту... мы снова
вчера поругались. Но он сам виноват... ах, ах, я тонкая творческая натура! А
я что - грубая колхозница, что ли?!
- Ты дома? Хватит дуться!
Я неуклюже скинула туфли, бросила на тумбочку вымокшую куртку. Туда же
полетели и свернутая трубкой газета, ключи.
Я почти бегом проскочила коридор, распахнула дверь в спальню. В общем,
все было хорошо видно и так, но я зачем-то щелкнула выключателем. Свет
вспыхнул неожиданно ярко, резанул по глазам. На широкой кровати,
неряшливой, незастеленной, раскинув руки, лежал Артем. В его спокойном и
неподвижном лице не было ни кровинки. На пушистом ворсе ковра валялась
пустая пластиковая баночка. В таких обычно продают лекарства. Я подняла
ее, посмотрела этикетку - "Реланиум".
Пахло аптекой.
Руки у Артема были холодными и неестественно твердыми. Я судорожно
пыталась нащупать пульс, уже зная, что это бесполезно. У изголовья, прямо
на смятой подушке, лежала записка. Я схватила ее, быстро пробежала глазами.
"Я не могу так больше жить. Твои бесконечные напоминания... ты никогда не
сможешь простить до конца... Лучше я уйду. Ты станешь свободной, а мне уже
давно все равно. Прости меня.
Твой Артем".