"Андрей Чернецов, Владимир Лещенко. Серебряный осел ("Орланда и Орландина" #2)" - читать интересную книгу автора

сменил гнев на милость. Ибо отправить в тюрьму и на плаху столько знатных
бриттов и галлов было чревато осложнениями. И на этот счет был издан эдикт о
роспуске ордена Круга Стоячих Камней "за неимением нужды в таковом". А
сформированная из его остатков Тридцать Первая Британская когорта тут же
отправилась на эфиопскую границу - разумеется, сугубо добровольно.
Гавейна так и не нашли, что Эомая сильно опечалило. Скорее всего, того
слопали гиены в пустыне.
Дело Артория тоже замяли: просто послали письмо с императорской
печатью, где недвусмысленно посоветовали сидеть себе тихо в Британии и
довольствоваться тем, что имеет. Естественно, предварительно убрав из
Тартесса, родовой вотчины наследника престола, цезаря Птолемея Юлия Кара,
свои войска. Балаганный "царь" Аргантоний тоже отделался очень легко:
племянник простил его и оставил "до времени на хозяйстве". Хотя Потифар и
намекал ему, что старого подлеца надо бы примерно наказать, но Кар твердо
отказался, заявив, что убивать родственника не хочет, тем более что из всей
семьи остались только они вдвоем. А государевы чиновники присмотрят, чтобы
дядюшка не слишком расточал добро племянника.
Эомай пытался отказаться от сколь почетной, столь и хлопотной
должности, напирая то на свою неопытность, то на веру, то на непонятные
обеты. Но воля августа - закон, и с ней не поспоришь. Рыцарь только
выговорил себе право уйти в отставку через три года и месяц отпуска для
того, чтобы утрясти все вопросы со своим орденским начальством и для
устройства личных дел. При этих словах он так многозначительно посмотрел на
Орланду, что всем все стало ясно.
Девушка покраснела и виновато глянула на Кара, восседавшего на
маленьком троне одесную своего приемного отца, августа. Юноша, утром
официально усыновленный и объявленный цезарем, законным преемником
императора, побледнел и от досады закусил губу. Но под взглядами любопытных
придворных и, главное, сияющей счастьем Клеопатры, наконец-то получившей
долгожданного сына, Кар быстро справился со своими чувствами и принял
по-настоящему царственный вид.
- Молодец! - шепнул ему на ухо стоявший за спиной цезаря начальник его
личной охраны центурион Будря. - Прорвемся, хлопче!
Сестрам его величество от щедрот своих даровал по сто тысяч сестерциев
и по собственному дому в имперском городе Сераписе из реестра конфискованных
у провинившихся чиновников. Это, не считая драгоценностей, оставленных
сестрам в виде законного трофея, взятого в бою.
(Хотя сестра и отнекивалась, но амазонка честно поделила самоцветы
пополам.)
Сверх того, Орландину пожаловали весьма забавной наградой. Вначале ее
за заслуги произвели в преторианские центурионы, поскольку, как ни крути, а
опционом она уже была. И тут же уволили, ибо в мирное время женщины в
имперской гвардии не служили. В военное вообще-то - тоже, но раз положено
дать чин, то дали.
Орландина взвесила на ладони золотую гвардейскую бляху. Вот не думала
не гадала оказаться первой и, видать, последней женщиной-преторианцем. С
такой и в Вольный Сераписский корпус обратно возьмут. Да только не тянет
что-то... Тем более центурии лишней там для нее не припасли.
Ну оно и к лучшему. Хватит с нее подвигов. Пора остепеняться. Самое
время уйти в отставку. С такими-то деньжищами. Еще и внукам хватит.