"Андрей Чернецов, Владимир Лещенко. Серебряный осел ("Орланда и Орландина" #2)" - читать интересную книгу авторавполне спокойно.
Причем равным образом и Будря ("Ну, здрав будь, владыка лесной Борута, эк тебя занесло от родных краев!"), и Кар. Они буквально тут же принялись оживленно беседовать о всяких отвлеченных материях и древней истории, в которой леший ("О, пятьсот годков стукнуло!") неплохо разбирался. Орланда даже немного обиделась на Кара и полдня дулась на приятеля. Ну понятное дело, с толстяком царю общаться приятнее. Все же князь, хотя и лесной, а не какая-то безродная послушница! Вот, например, сегодняшним утром Кар и козлорогий обсуждали один случай, который мальчик вычитал в тартесских анналах. Лет сто пятьдесят назад один юный пастух заснул в пещере отрогов Кантабрийских гор, а проснувшись, увидел, что рядом с ним храпит какой-то страшный волосатый и бородатый человекообразный урод. Бедный пастушок испугался до смерти и бросился бежать. Со скоростью ветра домчался он до ближайшей харчевни... Но его никто не послушал, и он поневоле вернулся к пещере, надеясь, что это ему привиделось - ведь нужно было забрать стадо. Тем временем "чудовище" подкреплялось обедом пастуха, оставленным в суматохе. Оно уже все съело и легло подремать, когда на поляне появился паренек. Не ясно, откуда взялась у юноши храбрость, но он спутал ремнями сонного троглодита, а потом все же уговорил взрослых пригнать к пещере лошадь с телегой. Дикого лесного человека привезли в село. Его помыли, побрили. Вскоре он более-менее обтесался, поступил в сыновей и двух дочерей, хотя говорить толком так и не научился. К старости дикий человек вновь ушел в чашу и жил в глуши лесной диким отшельником. - Нет, это не наши, - пожал плечами леший. - Наши-то дикими не бывают. Ежели даже случится, упаси все боги, что погибнет семья, то хоть кто-то из лесного народа младенца подберет и воспитает как надо. И не дриады, по-нашему вилы, само собой. У тех вообще своих мужчин нет, они род свой все с другими продляют. Рыжий сладко улыбнулся, видать вспоминая молодость. - И не сатир с сильваном - у тех копыта! Надо бы посмотреть, конечно, но думаю, это йэтти вендийский, - важно изрек он. Но чаще они беседовали о пророчестве о Темном Боге. Тут к ним присоединялась Орланда. И начиналось такое, что бедные мозги прознатчицы буквально закипали. Кар читал по памяти соответствующие куски из тартесских хроник, несостоявшаяся монашка сыпала цитатами из христианских отцов церкви, а лесной князь припоминал эпизоды из северных саг и сказаний. Порою их диспуты доходили до такого накала, что, казалось, стоило поднести уголек, и все трое вспыхнут пламенем, как древняя птица Бену-Феникс. Леший также немало времени проводил в беседах с ослом, то есть Стиром. Причем лесной князь говорил вслух, а бедолага певец все больше отвечал мысленно - ему было трудновато говорить подолгу, ибо ослиная глотка все-таки не слишком приспособлена для человеческой речи (хотя порою, когда на поэта находила волна вдохновения, он мог болтать без умолку пару часов подряд). "Ну и парочка - лешак да ишак!" - съязвила как-то Орландина, глядя на |
|
|