"Андрей Чернецов, Владимир Лещенко. Серебряный осел ("Орланда и Орландина" #2)" - читать интересную книгу автора

удавится, а тут целых пятнадцать золотых! Будет держать язык за зубами, как
миленький.
- Так есть, так есть! - поддакнул лех, которому ужас как хотелось
надавать толстому пройдохе канчуков, так он его допек своим непочтительным
отношением к ясному пану крулю и его ближним людям. - Лайдак, он и в
Брундизии лайдак!
Один Кар не принимал участия в общем разговоре. Весь вечер он был тих и
задумчив.

Веет с моря ветерок,
С парусом играет.
Скоро, скоро в путь далек
Наш корабль отчалит.
Тихо гладят волны борт,
Льнут к нему, ласкаясь.
Но едва покинет порт
Судно, как оскалят
Вихри-демоны клыки...

Вдохновенный поэт слагал очередной шедевр.
На сей раз это была торжественная песнь, посвященная их отплытию к
ахайским берегам. Там, в священных кипарисовых рощах, у напевно журчащего
Кастальского ключа великий Феб совершит чудо и вернет своему преданному
слуге человеческий облик.
Все это непременно нужно описать в сильных и звучных стихах.
Запечатлеть смятение души, терзаемой ожиданием грядущих перемен. Набросать
картины морской стихии, пытающейся помешать свершению надежд певца...
Стир с сомнением поглядел за борт.
М-да, вряд ли это можно назвать бушующей стихией. Ленивые волны
Ионического моря едва шевелились. А веющий с моря ветерок был всего лишь
плодом поэтического воображения. Паруса висели, словно крылья у подбитой
вороны, и не думали надуваться.
И как только их "Октавия" отчалит? Правда, капитан клятвенно обещал,
что к вечеру ветер должен появиться. Кто его знает, может, и не врет. Не все
же время ему врать.
Вот, например, обещал, что стойло, в котором разместят осла "дорогих
пассажиров", будет застлано самым качественным душистым сеном. А взамен
этого бросил охапку практически несъедобной соломы. И в яслях вместо
отборного овса и ячменя что-то гнилое и дурно пахнущее. Вода застоявшаяся.
Нет. в таких условиях совершенно невозможно работать!
Нужно будет пожаловаться Орланде. Вечером, когда путники явятся сюда с
багажом и припасами. Пусть приструнит наглеца. Или Кару. Кажется, мальчишке
пришлись по душе Стировы песни. Особенно те, для взрослых, которые поэт не
решался исполнять в присутствии дам...
- Эй, на "Октавии"! - раздался с берега громкий голос, показавшийся
Стиру смутно знакомым. - Есть на борту хозяин?!
Поэт решил полюбопытствовать, что же это там за крикун выискался, и
высунул морду в окошко, прорубленное в борту и пропускающее в его "каюту"
свет и свежий воздух.
- Чего вам?! - нелюбезно откликнулся вышедший на палубу капитан.