"Андрей Чернецов, Владимир Лещенко. Серебряный осел ("Орланда и Орландина" #2)" - читать интересную книгу авторавиде солнца с лучами, но это не имело значения. Думала сейчас не о шелковом
пологе, а о рыцаре с серо-голубыми глазами. И о том, что ему рассказала. А поведала она ему, можно сказать, все. Из-за двери доносились голоса спорящих. - Пойми, Эомай, это вообще не наши заботы. Орден и святая церковь никогда не вмешивались в мирские дела. - Но борьба с черной магией - наше дело! - Не устраивать же против колдунов крестовый поход... Голоса стали почти неслышными, затем Эомай почти выкрикнул: - Мы, в конце концов, давали клятву верности августу, а тут явно имеет место заговор. Вновь неразборчиво. - Ну, дружище, признайся, тебе просто до жути понравилась маленькая монашка... И почему-то эти слова так поразили Орланду, что всего дальнейшего девушка уже не слышала. Она, серая монастырская мышка, может кому-то нравиться настолько, чтобы тот забыл про все остальное. И не какому-нибудь лавочнику или писцу, а настоящему рыцарю! И с этой мыслью Ланда уснула. Почему-то ей снились уши. Ослиные. Длинные... Стиру тоже снился сон. Такой, как был прежде. Вот только уши у него продолжали оставаться ослиными. И играет он на лире. И не где-нибудь, а на Парнасе, в покоях Аполлона. И раздирают его противоречивые чувства. С одной стороны, как бы не оскорбить кифареда своей отвратительной игрой, а с другой... Боги ведь, говорят, ревнивы - вот содрал же Аполлон кожу с бедного пастуха Марсия за то, что тот сыграл на флейте лучше него? - Брехня! - изрек сидевший напротив Аполлон. - Что, светлый бог? - робко осведомился Стир. - Все, - резюмировал Феб. - И что играл он лучше меня, и что содрал я с него его грязную шкуру. Что я вам, кожевник, что ли? Рапсод только кивнул. В самом деле, все было логично. Как человек может играть лучше бога? - Вообще-то не знаю, следует ли на тебя тратить время, но все ж ты мой подопечный, в некотором роде. Служитель искусства. Может, из тебя и выйдет толк... А так ведь в ослиной шкуре и пропадешь. Не надоели еще уши-то? - Надоели, Сребролукий, - вздохнул Стир Максимус. - Ты еще меня Златокудрым обзови, - рассердился бог. - Некогда мне тут с тобой... А если надоели, то иди сейчас в мой храм, в Булевтерий, в покои, носящие имя твоего собрата по несчастью. И видя, что поэт не понял, нетерпеливо пояснил: - Ну Мидаса, олух! Кого ж еще? Там нужна твоя помощь. Это и будет твоим первым шагом к освобождению от этих... ушей! |
|
|