"Андрей Чернецов, Владимир Лещенко. Серебряный осел ("Орланда и Орландина" #2)" - читать интересную книгу автора

виде солнца с лучами, но это не имело значения. Думала сейчас не о шелковом
пологе, а о рыцаре с серо-голубыми глазами. И о том, что ему рассказала.
А поведала она ему, можно сказать, все.
Из-за двери доносились голоса спорящих.
- Пойми, Эомай, это вообще не наши заботы. Орден и святая церковь
никогда не вмешивались в мирские дела.
- Но борьба с черной магией - наше дело!
- Не устраивать же против колдунов крестовый поход...
Голоса стали почти неслышными, затем Эомай почти выкрикнул:
- Мы, в конце концов, давали клятву верности августу, а тут явно имеет
место заговор.
Вновь неразборчиво.
- Ну, дружище, признайся, тебе просто до жути понравилась маленькая
монашка...
И почему-то эти слова так поразили Орланду, что всего дальнейшего
девушка уже не слышала.
Она, серая монастырская мышка, может кому-то нравиться настолько, чтобы
тот забыл про все остальное.
И не какому-нибудь лавочнику или писцу, а настоящему рыцарю!
И с этой мыслью Ланда уснула.
Почему-то ей снились уши.
Ослиные.
Длинные...

Стиру тоже снился сон.
Будто бы он никакой не осел, а человек.
Такой, как был прежде. Вот только уши у него продолжали оставаться
ослиными.
И играет он на лире. И не где-нибудь, а на Парнасе, в покоях Аполлона.
И раздирают его противоречивые чувства.
С одной стороны, как бы не оскорбить кифареда своей отвратительной
игрой, а с другой...
Боги ведь, говорят, ревнивы - вот содрал же Аполлон кожу с бедного
пастуха Марсия за то, что тот сыграл на флейте лучше него?
- Брехня! - изрек сидевший напротив Аполлон.
- Что, светлый бог? - робко осведомился Стир.
- Все, - резюмировал Феб. - И что играл он лучше меня, и что содрал я с
него его грязную шкуру. Что я вам, кожевник, что ли?
Рапсод только кивнул. В самом деле, все было логично. Как человек может
играть лучше бога?
- Вообще-то не знаю, следует ли на тебя тратить время, но все ж ты мой
подопечный, в некотором роде. Служитель искусства. Может, из тебя и выйдет
толк... А так ведь в ослиной шкуре и пропадешь. Не надоели еще уши-то?
- Надоели, Сребролукий, - вздохнул Стир Максимус.
- Ты еще меня Златокудрым обзови, - рассердился бог. - Некогда мне тут
с тобой... А если надоели, то иди сейчас в мой храм, в Булевтерий, в покои,
носящие имя твоего собрата по несчастью.
И видя, что поэт не понял, нетерпеливо пояснил:
- Ну Мидаса, олух! Кого ж еще? Там нужна твоя помощь. Это и будет твоим
первым шагом к освобождению от этих... ушей!