"Андрей Чернецов, Владимир Лещенко. Серебряный осел ("Орланда и Орландина" #2)" - читать интересную книгу автора

"подарочек" понтифика Британского.
Полупрозрачный шарик, засветившись, покатился по полу в направлении
осла, разгораясь с каждым пройденным дюймом.
Все четверо, не исключая Орландины, которая с появлением на сцене
нового действующего лица (или лучше - морды?) выбралась таки из-под скамьи,
застыли, парализованные на месте.
В комнате стало светло, как днем, а потом еще светлее.
Ибо осел... засветился.
Засиял серебристым холодным светом.
При этом глаза его горели зловещим красным огнем.
Мгновение - и Стир поразительным образом раздвоился.
Он по-прежнему оставался в ослиной шкуре. Но рядом с длинноухим ишаком
твердо стоял на ногах сотканный из лунного света прекрасный обнаженный
юноша. В руках его была кифара.
Нет, уже не кифара, а изогнутый серебряный лук.
Вот прозрачный стрелок извлек из болтающегося на плече колчана сияющую
золотую стрелу и наложил ее на тетиву.
- А-а-а! - завопил Гавейн.
- А-а-а-а!! - синхронно заверещал Парсифаль.
- А-а-а-а!!! - подхватила Орландина.
- И-а, и-а! - ревел, наступая на святотатцев, серебряный осел, стоявший
бок о бок с серебряным лучником.
А потом шарик ярко полыхнул, рассыпавшись сонмом искр, и погас...

...Когда в покои царя Мидаса ворвались привлеченные шумом и светом
жрецы и стража, то они обнаружили поверженную наземь статую Аполлона
Наказующего, прожженную в мраморном полу на глубину трех ладоней идеально
круглую дырку рядом с уходящим куда-то колодцем подкопа.
И странную парочку - совершенно одуревшую от всего происшедшего
девушку, безропотно позволившую себя арестовать, рядом с которой, гордо
подняв голову и выпятив вперед грудь, стоял необычной серебристой масти
осел...

Вот уже много часов подряд Орландине казалось что она спит и видит сон.
Предсказание исчезнувшей бесследно незнакомки, непонятные люди,
поверженная статуя бога, преображение Стира, не говоря уже о его появлении в
храме, черная магия...
Вопреки первоначальным страхам, ее с осликом не растерзали на месте, не
слушая объяснений, и даже не посадили в тюрьму.
Ибо, как она вспомнила, храм пользовался правом неприкосновенности,
убежища и суда.
В дальнем углу огромного двора стояло несколько хижин для проживающих
здесь жрецов и храмовой стражи.
Там амазонку и разместили. Разумеется, предварительно разлучив с
четвероногим "подельником", уведенным, несмотря на все его яростное
сопротивление, незнамо куда.
Ее не били, не тащили в пыточную, даже покормили.
И это наряду с понятной радостью вызывало и тревогу.
Что если ее берегут для какого-нибудь судьи, рангом повыше даже
дельфийской жреческой коллегии?