"Дмитрий Черкасов. Точка росы (Невидимки, книга 2) " - читать интересную книгу автора

Обозлившийся Черемисов обернулся к Ролику.
- Давай, выгребай деньги, какие есть. Снимем ей номер на ночь, а
завтра покумекаем, что делать...
Они шуршали бумажками, бренчали мелочью, роняя монеты в снег. Тыбинь
закурил, ждал. Прохаживался, чтобы успокоиться. Один раз открыл дверцу
заглянул в темный салон. Девочка смирно сидела на заднем сиденье, держа
сумочку обеими руками на коленках и глядя прямо перед собой.
Друзья-разведчики приуныли: их карманного запaca явно не хватало для
благотворительного предприятия. Творить добро оказалось совсем непросто,
куда сложнее, чем бороться со злом.
Морзик, шевеля толстыми губами, морща нос и считая в уме, подошел к
Тыбиню.
- Слышь... одолжи хоть рублей триста...
Старый смотрел на него с сожалением, как на убогонького. Сложил
железные пальцы в маленький плотный кукиш, показал. Отстегнул кобуру, сунул
Морзику в руки.
- Сдашь оружие, снаряжение, материалы и машину. Напишешь за меня
сводку наблюдения за сегодня. 3автра нам во вторую смену, поэтому приезжай
с утра пораньше, забирай ее и вези куда хочешь! Только запомни: в конце
концов ты привезешь ее сюда же, вот в этот двор.
- Миша! Дай я тебя поцелую!
- Пошел вон. И еще: никому ни слова, понял! И ты тоже, пацан, слышь?!
Смеяться ведь будут...
Он сокрушенно поправил шапку, не веря, что согласился.
- Все, поехали. Хватит на сегодня куролесить. С вами не соскучишься,
блин... Сидел бы с Кирой - этот урод и не подошел бы...

VI

Подобно многим одиноким россиянам, оперуполномоченный Тыбинь вполне
наплевательски относился к своему здоровью - и весьма трепетно к
заведенному порядку и привычным предметам обихода. Хуже зубной боли
раздражало его, доставляя физические страдания, разрушение его маленького
мирка, состоящего из недоступных чужому пониманию мелочей. Никто из
разведчиков не засиживался в его уютной малогабаритной служебной квартирке
в неприметном общежитии на Комендантской площади. Кира бывала тут... но уже
давно не заглядывала.
Поднимаясь по темной узкой лестнице на четвертый этаж, Михаил Иванович
испытывал несвойственные его могучей и несколько угрюмой натуре суетливость
и беспокойство. Поэтому он громко и недовольно сопел, звучно топая
подошвами по бетонным шершавым ступеням. Девочка шла за ним покорно и почти
неслышно. Оглядываясь на поворотах лестничного марша, Тыбинь мучительно
пытался припомнить, убрал ли он с утра в шкаф свое застиранное нижнее белье
богатырских размеров или оставил его валяться на журнальном столике у
телевизора. Сама необходимость напрягать память по этому поводу возмущала
его.
Открыв дверь, он, не зажигая свет, поспешно прошел через крошечную
прихожую и принялся в потемках шарить в углу. На пол свалилась и, судя по
звуку, разбилась любимая хрустальная пепельница.
- Черт!