"Николай Черкашин. Покушение на крейсер ("Искатель", 1987, № 5)" - читать интересную книгу автора

3 часа 30 минут

Этот дурацкий щелчок чемоданного замка начисто лишил сна, и Николай
Михайлович долго прислушивался к ночным звукам взбудораженного города.
Откуда-то с Галерной осенний ветер принес глухие хлопки винтовочных
выстрелов. Пробухали под окнами чьи-то сапоги. Но пуще всего донимал
Николая Михайловича ветер с залива. Мерзкий проволочный свист проникал
сквозь двойные стекла, извлекая из них противный дребезжащий звук.
Как и все моряки, Грессер не мог заснуть в сильный ветер. С
мичманских времен приобрел "штормовую бессонницу": даже если вахту несешь
не ты, без толку спать - в любую минуту поднимет аврал: лопнул швартов, не
держит якорь, навалило соседний корабль...
Старый "мозер" пробил в гостиной третий час ночи. Грессер в последний
раз попробовал уснуть, прибегнув к испытанному средству: представил себя
летучей мышью, висящей вниз головой в темном теплом дупле. При этом он
грел затылок ладонью. Прием подействовал: сердце отпустило, голова приятно
отяжелела, оставалось только вспомнить обрывок сна...
Но тут же за окном раздался протяжный грохот железа по железу. Так
грохотать - раскатисто, звонко - могла только якорь-цепь.
Грессер выбрался из-под одеяла, приоткрыл штору.
"Диана"?" - спросил он себя, увидев посреди Невы частокол крейсерских
труб и мачт. "Диана" стояла в Гельсингфорсе. С какой стати ей быть в
Петрограде?
Приглядевшись, Грессер точно определил корабль - "Аврора". Он и забыл
о его существовании. Весь год корабль проторчал у стенки Франко-Русского
завода.
Крейсер открыл прожектор, и в дождливой мгле дымчатый луч, недобро
мазнув по окнам Английской набережной, запрыгал по разведенным пролетам
Николаевского моста. У баковой шестидюймовки суетились комендоры.
У Грессера задергалась щека. Похолодевшая грудь ощутила металл
нательного крестика. Это не "Аврора", это мрачный призрак кронштадтской
Вандеи вошел в Петроград, подступил к самым окнам его дома. Грессер
затравленно оглянулся, ища, как тогда, на Господской, путь к спасению, но
взгляд увяз в уютном сумраке спальни, чуть рассеянном зеленой лампадой под
фамильной иконой.
Шальной свет корабельного прожектора выхватил из тьмы лики святых,
круглое женино плечо, фотопортреты в резных овалах. Беспощадный Кронштадт
рвался в окно, страшный в своей слепой ярости. Нет-нет, неспроста они
осветили именно его окно, ужаснулся мгновенной догадке Грессер. Они пришли
за ним, они вот-вот застучат прикладами в высокие двери берховских
апартаментов. Надо будить Ирину, надо бежать, ехать, мчаться прочь из
этого проклятого города!
Грессер с трудом взял себя в руки.
- Значит, "Аврора", - произнес он вслух и вспомнил, что крейсером в
последнее время командовал его тезка, сын отцовского приятеля лейтенант
Эриксон, потомок того самого Эриксона, который в свое время построил в
Америке первый бронированный корабль "Монитор". Неужели это Эрик привел
"Аврору"? Или его, как и бывшего командира, пристрелили на трапе? Бедный
Эрик! Даже если он жив, ему все равно придется сегодня несладко.
"День славы настает..."