"Йожеф Черна. Пересадка мозга" - читать интересную книгу автора

меня нет возражений, - ответил он и тоже подмигнул.
С моей души свалился камень. О том, что я чувствовал, не хочу, а быть
может, и не мог бы написать. Все, все смела полуторжествующая,
полутревожная уверенность в том, что операция удалась...


28 ноября. Утром президента постригли, причесали, побрили. Собственно
говоря, только теперь я заметил, какой он статный и видный мужчина. Затем
мы вдвоем держали "военный совет". Я предупредил его, как надо себя вести.
Вечером он хорошо начал, нужно так продолжать. Во время разведки во дворце
я убедился, что диктатор человек простой, но жестокий и хамоватый. Поэтому
нельзя держать себя чересчур вежливо и деликатно. Не беда, если он многого
не сможет вспомнить или не узнает людей из своего ближайшего окружения.
Пусть спокойно спросит у любого, кто он, чем занимается, а получив ответ,
естественным тоном скажет; "Да, да, конечно". А я всем объясню, что в
таких случаях выпадение памяти закономерно и вскоре пройдет, исчезнет
вместе со многими подобными явлениями. Одного нельзя забывать ни при каких
обстоятельствах: того, что он всесильный диктатор. Если он совершит эту
ошибку и волчья стая учует вдруг его колебания, я не дам за его жизнь
ломаного гроша. Если они почувствуют, что стальная хватка слабеет, они
разорвут его, словно слабую овечку!
Я же, несмотря на все "протесты" диктатора, заставлю его приверженцев
согласиться на мое пребывание во дворце после институтского лечения, ибо
должен находиться в непосредственной близости от президента до его полного
выздоровления. Договорившись, мы пригласили представителей
государственного совета.
Посещение президента делегацией государственного совета прошло без
всяких недоразумений. Он отнесся к ним с высокомерием, приличествующим
настоящему диктатору, и с моего разрешения согласился, чтобы завтра к нему
явились его заместитель и главный идеолог. Признаюсь, предстоящая
аудиенция меня тревожила. Мы снова детально обсудили, как ему себя
держать. Самоуверенность диктатора возросла, мне пришлось призвать его к
осторожности. Как бы он не зарвался и не совершил непоправимой ошибки. Но
он не принял близко к сердцу моих увещеваний. Он начинал входить во
вкус...


29 ноября. Однако я рано расхвастался. Спустя несколько минут после
полуночи я пережил такое волнение, которого не забуду, пока жив. Я
проснулся от звука, который чуть не остановил мое сердце, сел в постели и
в полумраке увидел, что президент... даже сейчас не знаю, как его
называть... лежит на полу, хрипит, кричит и бьется. Я быстро вскочил и
попытался усадить его. Мне удалось только прислонить его к кровати. Я звал
его, бил по щекам, но он смотрел на меня стеклянным взглядом, хрипел и
заикался. Наконец я понял, что он бормочет.
- Не хочу... я не выдержу, проф, помогите! - повторял он.
Я тряс и раскачивал его, пока - очень нескоро - он не замолк. Я помог
ему лечь в постель, и тогда он расплакался.
- Проф, помогите! - стонал он.
- Вам приснился плохой сон? - спрашивал я, но он не отвечал и