"Праздник саранчи" - читать интересную книгу автора (Саморядов Алексей Алексеевич, Луцик Пётр...)

КТО-ТО ТАМ, ВНУТРИ…

Иван, голый, в одних трусах, сидел на вертящемся стуле в огромной комнате и работал. Перед ним на двух столах стояли компьютеры, разная аппаратура, на трех мониторах непрерывно менялось изображение: Свет от настольной лампы освещал оскалившееся лицо Ивана, его мощную спину, огромные руки. За окнами без штор стояла глубокая ночь.

«НАБЕРИТЕ ПРАВИЛЬНЫЙ КОД, ПРЕДУПРЕЖДАЮ, ПРОГРАММА СНАБЖЕНА СПЕЦИАЛЬНОЙ ЗАЩИТОЙ», — мигала надпись на первом мониторе. На втором бешено вращалась сложная геометрическая фигура, похожая на угловатую каракатицу. «Каракатица» поворачивалась разными гранями, меняя цвет, и тут же под ней, в трех колонках менялись цифры. На третьем мониторе возникали рисунки и надписи: «СИСТЕМА ЗАКРЫТА. РАБОТАЕТ ЗАЩИТА РАСШИФРОВКИ КОДА. ВЕРОЯТНОСТЬ ПЕРВОГО ЗНАКА ПИ — 0,3333… ПАРОЛЬ НЕ РАБОТАЕТ».

Иван, покачиваясь на стуле, заглядывая в толстый журнал, что-то непрерывно набирал на одном из компьютеров.

«НАБЕРИТЕ ПРАВИЛЬНЫЙ КОД, — требовал первый монитор. — ПРЕДУПРЕЖДАЮ, ВЫ СОВЕРШАЕТЕ ВЗЛОМ».

Вдруг заиграла электронная музыка. «Каракатица» на втором мониторе замерла и стала малиновой. «Пи-8» — мигало под ней.

Иван оскалился в улыбке и, оттолкнувшись босыми ногами, проехал на стуле к другому компьютеру. Он быстро защелкал клавишами. «Каракатица» на мониторе снова бешено закрутилась.

— Ну давай, Пи-8, — прошептал Иван. — Давай, родной, колись…

Вдруг он прислушался. Откуда-то до него отчетливо донесся непонятный жалобный звук, похожий на плач ребенка или вой собаки.

Иван распрямился, замер, глядя в потолок. Звук повторился, еще тоньше и жалобней. Иван легко встал, не выключая машины, прошел через всю огромную комнату со стенами без штукатурки. Когда-то здесь, на месте комнаты была коммунальная квартира, но стены сломали, тетерь посреди комнаты на месте сорванного пола, в яме, валялся строительный мусор, лежали кирпичи, стояли мешки с цементом.

Звук не прекращался. По широкой доске Иван перешел через яму на другую половину комнаты. Здесь было чисто, стояло немного хорошей мебели. Иван равнодушно потрогал красные женские туфли, валявшиеся на столе. Потянувшись всем телом, как зверь, прислонился у дверному косяку, ведущему в спальню.

В спальне горел ночник. На единственной, огромной, почти трехспальной кровати на животе спала голая девушка. Иван бесшумно прошел к кровати, лег на бок рядом с девушкой, оглядывая ее тело. Тихо погладил ее спину, бедра. Перевернувшись, лег, положив свою голову ей на спину. Протянув руку, дотронулся до ее головы, расправил пряди ее спутавшихся черных волос. Нащупал ее шею…

Он лежал, не двигаясь, не мигая, спокойно и равнодушно вслушиваясь в странный жалобный плач, идущий непонятно откуда. Вдруг он поднял голову, легко привстал на одной руке, оглядывая комнату. Бесшумно соскочив с кровати, он пошел в кухню.

На кухне Иван распахнул окно. Высунувшись по пояс из окна, вслушался в темноту. Звук стал сильнее, он шел откуда-то сверху. Иван перевернулся на спину, глядя в небо. Ноги его оторвались от пола. Мышцы на животе вздулись. Играя, он замер на подоконнике, вытянувшись всем телом, ровный как доска.

У подъезда он осмотрелся, пытаясь понять, откуда идет звук. Накинув на голое тело пиджак, пошел вдоль дома, задирая голову. Во Дворе было пусто и тихо.

Иван перешел к стене соседнего дома, легко перепрыгнув по пути невысокий забор. Замер, вслушиваясь. Звук стал громче. Он шел откуда-то сверху, словно с неба. Иван обошел дом и скрылся в подъезде…

Он легко, крадучись, как огромная кошка, прыгая через пять ступеней, взбежал наверх, на последний этаж и сразу, по железой лестнице, полез к люку на чердак.

Люк был закрыт на замок. Иван попробовал его свернуть, но не смог. Тихо спрыгнув на пол, он снял пиджак и, осмотревшись, ощупал пол на темной площадке. В руки ему попалась какая-то железная деталь. Иван, зацепив ее, снова забрался к люку. Обхватив, как обезьяна, ногами лестницу, он обеими руками вставил железную деталь в ушко замка и, как рычагом, стал поворачивать. Мышцы его напряглись буграми, Иван всем телом навалился на замок и замер, не двигаясь, давя…

Прошло несколько секунд, вдруг петли на люке лопнули, на пол посыпались шурупы, и замок оторвался. Иван повисел немного, прислушиваясь. Все было тихо. Он спустился вниз, положил железку на место. Захватив пиджак, снова забрался к люку. Открыл его и вылез на чердак…

Непонятный звук снова появился. Теперь он был где-то совсем рядом. Пугая голубей, Иван в полной темноте, наощупь, перебрался к чердачному окну. Он вылез на крышу, и темнота сразу вспыхнула тысячью огней…

Иван встал. Здесь, наверху, было светло, дул порывами ветер. Над городом низко шли облака, открывая изредка полную луну.

Выло и скупило где-то за трубами. Иван прошел по крыше, оглядываясь удивленно. На краю крыши он увидел антенну. Самодельная антенна, плохо прикрученная, поворачивалась на ветру, как флюгер, издавая плачущие и воющие звуки, которые далеко разносились над крышами домов…

Иван, в два приема, выдрал антенну из гнезда и положил ее на крышу. Сразу стало тихо, только ветер порывами проходил пс крыше. Иван, довольный, стоял на ветру, вглядываясь вдаль. Волосы его перепутались. Потом, словно очнувшись, он сел на самом краю, достал сигареты, закурил, глядя вниз. Внизу было темно и тихо.

Он лег на спину, пуская дым в небо… Из темноты снизу до него донеслось неясное треньканье. Он прислушался. Сел резко, вглядываясь в темный колодец двора… Снова смутное гитарное треньканье донеслось из-под деревьев, чьи-то голоса… Перекатившись на живот, он, продолжая курить, стал слушать. Он различил женский смех. Иван легко встал и пошел к чердачному окну…

Он осторожно отодвинул ветку и выглянул. В маленьком дворе стояла старая детская беседка. В беседке шевелились какие-то тени, кто-то перебирал струны гитары, словно настраивая ее. Ветер шумел в кустах. Иван вышел и неслышно подошел к беседке…

Длинноволосый горбатый парень с узким лисьим лицом сидел в беседке и, склонившись над гитарой, повторял один и тот же аккорд, словно позывные. Еще один, с бутылкой в руке, сидел рядом, покачивая головой в разные стороны. Третий, без движения, как покойник, с вытянутыми вдоль туловища руками и свернутой набок головой, лежал прямо на земле у входа. Кроме них, в дальнем углу беседки, опустив голову, сидела девушка. Густые рыжие волосы скрывали ее лицо.

Заметив Ивана, горбатый гитарист оскалил в улыбке гнилые зубы и перестал играть.

— И-и! — протянул он. — Ты чего, мужик, не спишь?

Иван, не ответив, облокотился на перила беседки, глядя куда-то в сторону.

— Дряни выпьешь? — спросил его второй парень и потряс бутылкой. Иван молча взял бутылку, осмотрел этикетку, принюхался к черной жидкости. Он отхлебнул из горлышка и тут же выплюнул все, фыркнув.

Оба парня тихо и гнусно захихикали. Иван сорвал с куста листья, вытер ими рот, один лист положил на язык, пожевал немного.

— У меня сухарик, сухарик есть, — вдруг засуетился гитарист.

Он протянул Ивану кусок хлеба. Девушка, сидевшая в дальнем углу беседки, подняла голову и, чуть откинув рыжие волосы, посмотрела на Ивана.

Парни шумно, в два глотка, допили бутылку, один из них зашвырнул ее в кусты.

— Это брат мой, — снова заговорил парень, показывая на лежащего. — Тоже к дряни привыкнуть не может. Выпьет два стакана и сразу умирать ложится. Эй, Витек! — позвал он, тронув неподвижное тело. — Ты дыши, дурак, пройдет!

Гитарист, все скалясь, разглядывал Ивана.

— Слушай! — он вдруг радостно придвинулся у Ивану, и пальцы его тронули струны. — А давай водки хорошей выпьем! Хорошей водки, а? Ты, видать, мужик богатый, вон на тебе пиджак какой! Давай «Абсолюта» возьмем, бутылок шесть! Оббухаемся по-черному, в дым! Так чтоб помер кто-нибудь! — Голос его становился все вкрадчивей, а пальцы шарили по струнам все быстрей и жарче. — Давай, чего жмешься? Я же вижу, что ты нажраться хочешь! Давай, угости нас, а? Я сбегаю. Ну хоть по рюмочке выпьем… — Почти шептал он Ивану в лицо. — Ночь-то какая, а? Просто блядская ночь! Выльем по рюмочке, и все сбудется! Ведь ты ж хороший мужик!

Иван, все глядевший на девушку, повернулся к горбатому, равнодушно посмотрел в его лисье лицо. Он порылся у кармане и протянул гитаристу деньги. Тот засмеялся тихо.

— Хороший мужик, хороший, — он осторожно погладил Свана по руке.

Взяв деньги, горбатый оглянулся на товарища. Они оба, не сговариваясь, быстро пошли из беседки в кусты и, почти бегом, скрылись за домом.

Иван встал у входа в беседку, опершись рукой о столб, глядя на громадный дом с редкими горящими окнами. Ветер тихо шевелил кусты под стеной дома. Что-то зашуршало позади Ивана, он оглянулся и увидел, что девушка встала в беседке спиной к нему.

Вдруг парень, лежавший на земле, захрипел и поднял голову. Оглянувшись дико, медленно, со стоном встал, цепляясь за перила беседки. Не сказав ни слова, он шатаясь пошел прочь и вскоре утащился в темноту, вслед убежавшим товарищам. Где-то в темноте раздался свист…

Иван отошел от беседки, постоял прислушиваясь. Заметив на земле что-то блестящее, он нагнулся и поднял из травы медную пуговицу. Подбросил ее, поймал, снова подбросил, но не стал ловить, а отбил ладонью в сторону.

Он повернулся к беседке. Девушка стояла у входа, прислонившись к столбу, там, где только что стоял Иван, п рассматривала что-то в своей ладони. Заметив, что Иван повернулся, она сжала ладонь и засунула ее в карман куртки.

— Что это у тебя? — спросил с любопытством Иван.

Девушка усмехнулась.

— Ну покажи, — попросил он, не двигаясь с места.

Она отрицательно покачала головой.

Иван шагнул к ней, но она тут же отступила на шаг в беседку. Он пошел быстрее, почти побежал. Девушка, отбежав за стол, вкопанный посреди беседки, забилась в дальний угол. Иван, схватившись за перила, загородил ей дорогу, не давая выскочить.

— Чего тебе надо? — весело, почти смеясь, сказала она, держа одну руку в кармане, другой упершись Ивану в голую грудь.

— Ну давай, покажи, что там у тебя? — тоже смеясь, сказал Иван.

— Отойди на шаг.

— Покажешь? — Он отступил на шаг.

Она вынула из кармана руку, разжала пальцы, и Иван тут же выхватил из ее руки что-то маленькое, в блестящей бумаге. Она бросилась на него, пытаясь отнять, но он поднял руки высоко над головой, разглядывая, разворачивая бумагу…

Она ударила его правильно, по-мальчишечьи, кулаком в живот. Он засмеялся.

— Отдай же! — сказала она строго.

Иван опустил руки, протянул ей развернутую конфету, поднес к самым губам. Она взяла.

— Спасибо, — сказала тихо.

Отвернувшись от него, она стала есть конфету. Иван встал одной ногой на лавку, пригнувшись, откинул ей рыжие волосы, чтобы получше рассмотреть лицо. Она отвернулась. Он снова отвел волосы. Она отворачивалась, но не отходила. Потом сама повернулась к нему, разглядывая его из-под спутанных волос. Вдруг прижалась к нему, обнимая одной рукой за шею, другой под пиджак, за спину.

Иван, обнимая и целуя ее, тихо задрал ей майку до самого горла. Перестав целовать, он стал осматривать ее грудь, коснулся губами тела. Поднял ей мини-юбку, оглядывая ее со всех сторон, как вещь или предмет. Она молча следила за ним, за тем, что он осматривает и трогает…

Он снял с нее трусики, она помогла ему, высвобождая ноги. Иван поднял ее и положил на стол, вкопанный в землю посреди беседки. Она смотрела на него, чуть приподняв голову, но ее лица из-под спутанных волос почти не было видно…

Очнулся Иван уже стоя. Он держал девушку, она, откинувшись, выгнулась, опираясь плечами о столб беседки, обхватив его руками. Иван замер, тяжело дыша. Он медленно опустил девушку на землю. Она вдруг ожила, еще покачиваясь, быстро заправила майку. Подобрав с лавки трусики, надела их и выскочила из беседки. Пошла быстрым шагом, но не выдержала и побежала, сразу же пропав в кустах.

Иван, отдышавшись, взял пиджак, продолжая смотреть в ту сторону, где скрылась девушка. Сел на лавку. Где-то у дома послышались далекие голоса. Он обернулся, но никого не увидел.

Ветер волной прошелся по кустам, и стало тихо. Из-за тучи вышла луна. Иван сидел не двигаясь. Наклонившись, он поднял с земли брошенную бутылку, принюхался. Бросил ее под ноги. Откинувшись назад, поглядел на луну. Встал, вышел из беседки. Постоял в полной тишине, оглядывая неподвижные кусты. Повернулся и пошел к своему дому…

Иван бросил пиджак на пол и подошел к столу, где горели экраны мониторов. Он, стоя, пощелкал клавишами, сел на стул. «Каракатица» на втором мониторе превратилась в правильный многоугольник и застыла. «НАБЕРИТЕ ПРАВИЛЬНЫЙ КОД И ПРИСТУПАЙТЕ К РАБОТЕ», — светилось на первом мониторе. Иван заглянул в журнал и стал набирать длинный ряд, состоявший из слов и чисел, сверяясь с рядом слов и цифр на третьем мониторе Закончив, он нажал на клавишу. «КОД ПРАВИЛЬНЫЙ, ПРИСТУПАЙТЕ К РАБОТЕ», — загорелось на мониторе. Иван улыбнулся и, снова нажав на клавишу, вошел в программу. Он не спеша полистал на экране схемы, графики, прочитал бегло какие-то документы. Довольный, он откинулся на стуле, заложив руки за голову. Потом, пощелкав клавишами, вынул дискету из компьютера, вложил в конверт, что-то надписал и положил в стопку других конвертов, лежавших в ящике с надписью «Вскрытые». Иван потянулся, отключив компьютер. Оттолкнувшись ногой, повернулся вместе со стулом, тут же поднялся и пошел на кухню…

На кухне он осмотрел холодильник. Достал кочан капусты и, выщипнув целую четверть, стал с хрустом есть в темноте, глядя в раскрытое окно.

Где-то под самым небом пролетела, тоскливо каркая, невидимая ворона. Иван осмотрел небо, но не увидел ее. Бросив недоеденную капусту в ведро, он сунул лицо под кран, умылся и напился…

Вытираясь локтями, прошел в спальню, снял джинсы. Оставшись в одних трусах, осторожно лег рядом с девушкой.

Она спала на боку. Почувствовав его тело, она, проснувшись, едва приоткрыла глаза, увидела перед собой ладонь Ивана и сонно стало трогать губами его указательный палец, медленно забирая его в рот. Иван, разглядывая ее, спокойно и почти равнодушно погладил девушку по бедрам. Она задышала, ее рука вяло и слепо нашла его грудь, сползла ему на живот. Но она спала. Иван осторожно убрал свою руку, лег на спину, глядя в потолок. Потом закрыл глаза, чисто и спокойно вздохнул, как вздыхают засыпая, и выключил ночник.

Снова где-то за окном каркнул ворон. Еще раз. Иван, быстро поднявшись с кровати, стал натягивать джинсы. Надел майку… По пути через комнату подхватил пиджак…

Хлопнула дверь, и он побежал по лестнице вниз, спеша, прыгая сразу через пять ступенек…

Он обошел беседку по кругу, постоял прислушиваясь. Ветер шевелил кусты, было тихо. Иван зашел в беседку, присел, оглядываясь. Нагнувшись, поднял с земли обертку от конфеты. Вдруг быстро пошел из беседки. Ветер налетел на него сильным порывом, прошел волной дальше, качая кусты. Иван пошел по кустам, в ту сторону, куда убежала девушка, тихо, потом все быстрее и быстрее, словно по следу. Войдя в чащу, он бесшумно побежал…

Он вышел к какому-то складу, и за длинным деревянным забором, почуяв его, сразу забегали, захрипели три огромных волкодава. Иван посмотрел налево, направо, быстро пошел вдоль забора налево, и собаки за забором, не отставая, побежали за ним. Они не лаяли, только хрипели злобно, прыгая грудью на старый шатающийся забор и, просовывая пасти в щели под забором, щелкали зубами.

Иван остановился. Поднял с земли ветку, сел на корточки и стал злить собаку, шлепая ее веткой по носу. Волкодав, захлебываясь хрипом, высунул морду целиком, стараясь схватить Ивана за руку, но Иван вдруг второй рукой сам схватил собаку за ошейник и вытащил ее из-под забора, как она ни упиралась. Он поднял огромного лохматого пса, встряхнул, и волкодав вдруг присмирел, только рычал тихо Иван погладил пса.

— Чего ты, хорошая собака, хорошая…

Он отпустил собаку, и она тут же бросилась назад под забор. Иван снова пошел вдоль забора, быстрее, побежал. Забор перешел из деревянного в железный, потом уперся еще в один забор, каменный. Здесь был пролом, к которому вела тропинка.

Иван нырнул в пролом и оказался во дворе какой-то фабрики. Он огляделся, прислушиваясь к неясному механическому шуму. Прошел вдоль ряда грузовых машин, гигантских кабельных катушек и вышел прямо к цеху. Огромные окна цеха ярко горели, воздух и земля колебались от гула невидимых станков.

Иван на секунду растерялся, но тут же пошел к воротам в стене и открыл маленькую железную дверь…

Громадный, с недосягаемым потолком цех был залит ярким светом. На бетонном полу длинными ровными рядами стояли ткацкие станки, крутились катушки с тканью, двигались рамы, бегали челноки, и никого из людей. Иван пошел вдоль работающих станков, оглядываясь, стараясь сквозь грохот механизмов услышать человеческие голоса, но никого не было, только мерно гудящие, работающие станки.

Вдруг он увидел женщину, лет сорока, в платке и халате. Она шла от станка к станку, что-то делала в них, останавливаясь. Иван прошел за ее спиной, и она не заметила его.

Он пошел дальше, увидел еще двух женщин, одна из них устало улыбнулась ему. Он прошел через весь цех, никого больше не встретив, И по лестнице спустился к другой двери.

Сразу за дверью он наткнулся на толпу. Человек сорок женщин, двое или трое мужчин стояли группами во дворе, переговаривались, курили кое-где. Никто из них не обратил на Ивана внимания. Он прошел вдоль толпы, разглядывая лица девушек, женщин. Кто-то улыбнулся ему, кто-то посмотрел искоса.

Подошел автобус, и все спеша побежали к его раскрывшимся дверям. Иван заторопился, вглядываясь в их лица. Он обошел автобус, смотря в окна…

Двери закрылись, автобус уехал, и Иван остался один. Он пошел через пустую площадь к зданию управления, где горело одно окно на втором этаже. Постоял, не зная, что делать. Вокруг не было ни души, только гул из цеха разносился над пустой площадью.

Где-то заскрежетало, и огромная струя пара с шипением вырвалась из-под стены цеха. Иван прошелся вдоль управления, заглядывая в темные окна. Около одного из окон он задержался. Постоял, прильнув к стеклу. Оглянулся, но вокруг по-прежнему никого не было.

Он потрогал раму пробуя открыть окно. Еще раз оглянувшись, быстро забрался на подоконник. Попробовал открыть форточку. За его спиной снова с шипением вырвалась струя пара. Иван ударил локтем по форточке, она звонко раскололась. Просунув руку, он открыл верхний шпингалет, но до нижнего не смог дотянуться. Тогда он вытащил осколки стекла и, по очереди просунув руки, как змея, с головой полез, подтягиваясь, в форточку…

Открыв окно, Иван спрыгнул в комнату, прислушался. Он закрыл окно, задернул шторы и огляделся. В комнате стояли шкафы с выдвижными ящиками. Иван прошел вдоль шкафов, трогая, выдвигая ящики. Какие-то документы, чертежи.

Наконец, в самом верхнем шкафу он нашел то, что искал. Он то очереди, один за другим, вынул три ящика. Поставив на стол, стал рыться в них, перебирая карточки с фотографиями. Это были женщины, старые, молодые, совсем старухи. Иван вглядывался в некоторые лица, другие пропускал. Иногда читал, снова отбрасывая, продолжал искать.

Когда в руки ему лопалась фотография лысого усатого, мужика, он услышал шаги за дверью. Иван встал за шкаф, кто-то в коридоре подошел к двери. Потрогал ручку, проверяя замок. Постоял, прислушиваясь. Видимо, забеспокоившись, быстро пошел по коридору от двери. Где-то раздались резкие встревоженные голоса…

Иван, не раздумывая, сорвал с окна штору, высыпал в нее из ящиков то, что еще не успел просмотреть, и, связав штору узлом, открыл окно, выглянув, он прислушался к гулу, идущему из цеха. Выбрался наружу.

Пар снова ударил из трубы. Огромные ворота цеха медленно, со скрежетом двинулись в сторону, открываясь.

Иван перекинул узел за спину и побежал через пустынную площадь в темноту…

Светало. Иван сидел на пустыре под тускнеющим фонарем с усталым и равнодушным взглядом. Вокруг него, на развернутой шторе, на траве, в грязи валялись разбросанные карточки с фотографиями женщин.

Иван прутиком потрогал одну из них. Заинтересовавшись, поддел ее поближе, взял в руку. На фотографии улыбалась красивая светловолосая девушка.

Иван встал. Над ним поднималась железнодорожная насыпь. Где-то позади загудел тепловоз. Иван не спеша пошел через кусты, продолжая разглядывать фотографию. Потом сунул карточку в куст и пошел, не оглядываясь, прочь.

В спальне было еще темно. Иван, сложив ноги по-татарски, голый сидел на кровати. Лицо его было спокойно и равнодушно. Девушка, свернувшись под простыней, спала на другом краю постели. Сквозь шторы в спальне пробивался утренний свет.

В чистой белой рубашке, в галстуке Иван стоял на кафедре у доски и быстро, не останавливаясь, писал мелом. Из-под его руки выскакивали буквы, знаки, формулы. Написанное быстро заполняло черную длинную доску. За его спиной, в огромной университетской аудитории, амфитеатром, уходящим вверх, за партами сидели студенты.

Иван вдруг остановился. Прекратив писать, он резко обернулся к аудитории. Удивленно и хмуро оглядел парты, как будто только теперь вспомнил, что две сотни человек записывают за ним каждую букву. Иван вдруг быстро подошел к первому ряду, схватил чей-то конспект, вчитался. Отложив тетрадь, снова вернулся к доске, встал, задумчиво разглядывая свои каракули. Стер что-то ладонью. Снова стал быстро, не останавливаясь, писать. Мел крошился в его руке, не выдерживая скорости…

Он стремительно шел по пустому коридору. Свернув, сбежал вниз по широкой мраморной лестнице, снова свернул. Коридоры заполнили студенты. Иван сбавил шаг и пошел медленней, обходя людей.

Спустившись в вестибюль, он вдруг остановился и, развернувшись, быстро пошел назад.

У окна на лестнице стояли, разговаривая, две девушки. Одна из них, полноватая, с редкими рыжими буклями, что-то искала в своих тетрадках. Иван незаметно обошёл ее сзади, разглядывая ее крупное лопоухое лицо, густо усеянное веснушками, толстые щеки, маленькие глазки, сиреневые губы. Он вдруг, неслышно, как кошка, двинулся к ней, подошел почти вплотную и, чуть наклонившись, вдохнул залах ее волос.

Ничего не говоря, не обращая внимания на опешивших девушек, он снова пошел к выходу, задумчиво, словно англизируя запах…

На улице, на солнце Иван усмехнулся и прибавил шаг. Подойдя к своей машине, он открыл багажник, швырнул туда листы с конспектами. В багажнике стоял ящик с «пепси-колой», половина бутылок пустых, половина полных. Иван достал одну бутылку, открыл ее и выпил залпом…

Он двигался в нескончаемом потоке других машин, часто останавливаясь, трогаясь, снова останавливаясь. Иван снял через голову галстук, расстегнул рубаху до живота, распахнул ее. Вытер галстуком грудь, подмышки, швырнул его на заднее сиденье. Сделал радио погромче…

Иван свернул в тихий переулок старого города и, подъехав к железным воротам трехэтажного флигеля, посигналил. Из будки рядом с воротами высунулся молодой вихрастый охранник. Узнав Ивана, он улыбнулся. Ворота двинулись в сторону, и Иван въехал в просторный заасфальтированный двор, огороженный высоким кирпичным забором. Ворота за ним тут же закрылись.

Во дворе, перед домом стояли в куче «Мерседесы», «БМВ», толпились люди. Двери и окна в доме были раскрыты настежь. Люди, переговариваясь, непрерывно выносили что-то из здания, другие заносили внутрь.

Посреди двора, на солнце стояло два огромных стола. Один, заваленный бумагами, телефонами, другой, заставленный закусками, водкой, пивом, водой так плотно, что уже больше на него поставить было нечего. Отдельно от всех, в стороне, на туго набитых мешках сидел уже немолодой, полный мужчина в скромном костюме. Он бережно держал на коленях картонную коробку и, с неудовольствием глядя на суету, время от времени вытирал платком пот со лба. Рядом с ним, держа руки в карманах, стоял громадный парень в белой рубашке. Из наплечной кобуры у него на боку торчал пистолет.

Иван прошел, оглядываясь, к столу с бутылками, налил минеральной воды. В руке он держал стопку дискет.

Среди суетившихся людей выделялся один. Высокий, как Иван, по пояс голый, крепкий, как атлет, он стоял на солнце, упершись руками в пояс, как главнокомандующий. Ему подносили какие-то бумаги, что-то спрашивали, он тут же, давая указания, быстро подходил к дверям, останавливал людей с ящиками, заглядывал в них, снова возвращался на солнце, весело и зло глядел наверх, откуда, свесившись, что-то кричал ему офицер-пожарник. За ним неотступно следовал еще один охранник с кобурой под мышкой.

— Сергей Сергеевич! — кричал ему из окна пожарник. — Окна надо все открыть! Тяги не будет!

— Открывай! — отмахнулся Сергей. — Здорово, Иван! — сказал он коротко, но весело, заметив подошедшего Ивана.

Они пожали друг другу руки, Иван протянул ему стопку дискет. Тот взял.

— Взломал? — спросил он.

— Взломал, — ответил Иван.

— Все?

— Все.

— Про меня что-нибудь было?

— Я не смотрел.

Сергей внимательно оглядел Ивана, спрятал дискеты в карман брюк.

— Скрытный ты человек, Иван! — Он оскалился в улыбке. — Ладно, сами посмотрим. Посмотрим, почитаем!

— Затопило? — спросил Иван, кивая на бегающих людей.

— Да нет! — Сергей снова уперся руками в пояс. — Так, ерунда. Сейчас офис жечь будем! Банк меня подставил, сейчас я его подставлю! Все пожгу, возьму страховку и лечиться на месяц, в какую-нибудь дыру, в Бахрейн! — говорил он зло и радостно. — Всех баб трахну — и молодых и старых! Всех, пока не ослабну! Куда? — заорал он кому-то грозна — Куда стул понес? А ну назад!

— Стул-то мой, личный! — У дверей стоял маленький щуплый мужик со стулом. — Я ж его из дома принес, Сергей Сергеич! Обеденный стул-то!

Иван засмеялся беззвучно.

— Назад! — сурово приказал мужику Сергей. — Все должно быть честно, пожар так пожар! Еще бы пару трупов для правдоподобия, обгоревших! — Он снова повернулся к Ивану. — Значит, про меня нет ничего?

— Я не смотрел, — засмеялся Иван.

— Навнычко! — Сергей махнул мужчине, сидевшему на мешках. — Поди сюда! Выдай Ивану деньги!

— Да куда же я пойду, Сергей Сергеевич, я на деньгах сижу! — с обидой и раздражением крикнул мужчина и, заерзав на мешках, снова вытер со лба пот. — Идите ко мне, товарищ! — позвал он Ивана.

— Выдай ему полштуки! — приказал Сергей.

Ему тут же подали радиотелефон, и он, отвернувшись, вдруг быстро и чисто заговорил в трубку по-французски…

Иван подошел к бухгалтеру, сидевшему на мешках с деньгами.

— Сколько вам? — обиженно спросил тот.

— Четыреста, — ответил Иван.

— Он говорит, четыреста! — крикнул бухгалтер.

Не дожидаясь ответа, он со вздохом открыл большую коробку, на которой была нарисована реклама апельсинов. Коробка была набита стодолларовыми банкнотами. Бухгалтер, склонившись почти внутрь коробки, долго отсчитывал там что-то, потом закрыл коробку и протянул деньги Ивану. Иван, не считая, спрятал деньги в карман. Он отошел к столу. Оглядев стол, выбрал на блюде кисть винограда, стал есть, не спеша, отрывая ягоды по одной, наблюдая за происходящим.

Сергей, обернувшись, нашел его взглядом, подмигнул. Не отнимая радиотелефона, он взял еще одну трубку, которую ему поднесли.

— Никаких встреч! — сказал он в трубку, присев на стол. — Нет, все в силе, все в силе! Дайте мне один день отсрочки, у меня офис сгорел. Нет, физически сгорел, сгорел родимый, пепелища одно осталось, вот стою на пепелище и слезы лью. Но все в силе, все в силе!

Кто-то подтащил две канистры с бензином, крикнув громко:

— Не курить, здесь не курить!

Два «Мерседеса» с людьми развернулись бесшумно и один за другим понеслись в открытые ворота, а от ворот к Сергею, оглядываясь с любопытством, уже шел какой-то хлопец в костюмчике.

Его остановили два охранника, обыскали, прощупав полы пиджака, подвели к Сергею.

— Я представитель фирмы «Олимпия», — представился хлопец.

— Так, и что дальше? — на секунду обернулся к нему Сергей. — Я вам что-то должен?

— «Олимпия». — Хлопец ласково улыбнулся. — Снятие стрессов. Отличный сервис, иглотерапия, массаж. Специальное дневное обслуживание только для солидных фирм. У меня тут четыре девочки… — добавил он.

Сергей молча, со злым любопытством смотрел на него.

— Иван, что ж ты так и не посмотрел, дискетку-то? — вдруг крикнул он.

Иван обернулся. Улыбнувшись, он покачал головой.

— Оральный, анальный секс… — проговорил хлопец, уже теряя надежду.

— Что? Веди! — приказал Сергей.

Хлопец, обернувшись к воротам, махнул рукой. От ворот быстро, гуськом, подошли четыре молодые девушки. Мужчины, носившие через двор ящики с бумагами, останавливаясь, глядели на них, улыбаясь с любопытством.

— Эти? — спросил Сергей, продолжая сидеть на стуле.

Он вдруг легко поднялся, прошел, голый по пояс, оглядывая выстроившихся в ряд девушек. Ощупал одну, вторую.

— Фамилия, имя? — спросил он одну из девушек командирским голосом.

— Вера, — ответила девушка.

— Иди в кладовку, — Сергей подтолкнул ее к гаражам. — Покажите ей кладовку! — крикнул он парням.

— Пятьдесят долларов в час, — сказал хлопец.

Сергей, похлопав себя по карманам, огляделся. Взял со стола бумажник.

— За час. — Он отсчитал деньги.

— А остальные? — удивился хлопец.

— Я плачу только за себя.

Сергей жестом позвал Ивана и не спеша пошел ко входу в здание…

Они спустились по лестнице в полуподвал. Здесь стояли какие-то ящики, тюки. У стены до потолка лежали перевязанные пачки. Сергей с силой выдернул из пачки черную кожаную куртку, протянул Ивану.

— Давно подарить тебе что-нибудь хотел, — улыбнулся он.

— Компьютеры тоже сожжешь? — спросил Иван, кивнув на коробки.

— Да, все, — равнодушно сказал Сергей.

— Слушай, дай я разобью один? — спросил Иван.

— Да хоть все! — Сергей засмеялся.

Иван, отложив куртку, огляделся. Выбрав одну из коробок, отодрал от нее стенку. Раскрыл упаковку, погладил осторожно новый, матово блестящий компьютер. Он размахнулся и ударил компьютер об пол. Сергей снова засмеялся. Иван из другой коробки взял новый телевизор и ударил его, прислушиваясь к грохоту, улыбаясь счастливо. Он взял еще один компьютер и тоже разбил его.

— Хороший компьютер, — сказал он. — Это самая последняя модель!

Сергей радостно смотрел на него.

— Не курить, не курить! — послышались крики.

В подвал, шумно топая, спустился парень, тащивший две канистры с бензином. За ним вошел пожарный офицер.

— Все помещение подготовлено, Сергей Сергеевич! — рапортовал он. — Только вот кожа, она плохо разгорится, ее подворошить надо, а то не сгорит.

— Ну подвороши, я, что ли, подворошу! — Сергей повернулся и пошел к выходу.

Иван подобрал с пола какую-то деталь из разбитого компьютера, пошел за ним…

Сергей шел по коридору, заглядывая в комнаты. Людей в здании уже не было, в пустых комнатах стояли новенькие столы с компьютерами, где-то звонили телефоны.

— Рыбок забыли! — закричал вдруг Сергей. — Кто за рыбок отвечает?

К нему подбежал один из парней и, подхватив большой круглый аквариум, осторожно понес его к выходу. Иван, стоя рядом с Сергеем, разглядывая какую-то картину на стене.

— Вроде все, а? — пробормотал Сергей, оглядывая помещение.

Он остановился и вдруг отбросил стол, стоявший у стены, сложенной старинкой вечной кладкой. Из стены торчал черный кованый крюк, украшенный железными лепестками.

— Ты знаешь, что это? — Сергей указал на крюк. — Это литье, семнадцатый век. Ну-ка, лом сюда и кувалду! — крикнул он. — Это может быть или Строгановское, или Воробьевское литье. Теперь так не льют.

Он взял у парня кувалду и с размаху стал бить в стену, пытаясь раскрошить ее и выбить крюк. Иван подхватил лом и стал бить в стену рядом. Они били молча, сосредоточенно, как молотобойцы в кузнице, каждый знающий свое дело.

Выбив несколько кирпичей, Сергей ухватился за крюк руками и стал расшатывать, выворачивать его из стены. Иван, навалившись ломом, помогал ему. Наконец, кирпичи захрустели и крюк выскочил. Иван поднял его на двух руlt;ах, рассматривая.

— Пуда два будет, — сказал он.

— Ну-ка, — Сергей взял у него крюк. — Хорошая вещь!

Он взвалил крюк на спину, и они пошли к выходу.

— Лично отвечаешь! — На улице Сергей отдал крюк одному из охранников. — Лично! Отвезешь домой, через неделю напомнишь.

Пройдя к гаражам, Сергей открыл дверь в кладовку, где среди лопат и метел сидела, причесываясь, девушка.

— Я счас, раздевайся! — сказал ей Сергей.

Люди, собравшиеся во дворе, все глядели на него, ожидая приказаний.

— Можно запаливать? — крикнул пожарник.

— Ладно, мы тут работаем, заходите через недельку! — Сергей весело пожал Ивану руку. — Запаливай! — крикнул он и, быстро отвернувшись, прошел в кладовку и захлопнул за собой дверь.

Пламя с ревом вырвалось сразу из всех окон. Парни во дворе радостно закричали. Иван, оскалившись, смотрел на пожар. Повернувшись, он не спеша подошел к своей машине…

Он поставил машину во дворе около дома. У подъезда на лавочке сидели в ряд четыре старухи. Они молча смотрели на Ивана. В стороне около маленьких качелей играли дети, где-то лениво лаяла собака.

Иван прошел через двор в дальний угол и вышел к беседке. Здесь было тихо и пусто. Он вошел в беседку, присел, оглядываясь. Днем здесь все выглядело по-другому. Иван посидел, закинув ноги на стол, вкопанный посреди беседки. Потом встал и пошел к дому…

Голый по пояс, он сидел перед компьютером в своей комнате и работал. В ногах у него стояло жестяное ведро, набитое вперемешку яблоками, грушами, огурцами, сливами. Иван не глядя брал их из ведра и просто сжирал, не отрываясь от компьютера, швырял огрызки в корзину для бумаг и снова брал из ведра. Из спальни доносилась музыка, но он не слышал ее.

В комнату в одних белых трусиках вошла его девушка, Она остановилась на краю ямы со строительным мусором, постояла, в задумчивости глядя на спину Ивана. Осторожно переступая босыми ногами по доске, перешла через яму на половину, где сидел Иван. Подошла к нему, улыбаясь, ласково обняла его за голую спину, потерлась об него грудью.

Он, оторвавшись от компьютера, повернулся к ней. Взяв обеими руками за бедра, осмотрел ее, погладил по животу, потрогал трусики и снова отвернулся к компьютеру, продолжая работать.

Она постояла, водя пальцем по его плечам, спине. Повернувшись, пошла молча в спальню… Иван достал из ведра огурец и с хрустом откусил от него половину. Он щелкнул клавишами. «НАБЕРИТЕ ПРАВИЛЬНЫЙ КОД. ПРОГРАММА ЗАЩИЩЕНА», — горела надпись на одном мониторе. На другом, меняя цвет, бешено вращалась «каракатица».

Музыка в спальне стала громче, и в комнате снова появилась девушка. Теперь на ней были черные трусики. Она так же осторожно перешла через яму и неслышно подкралась к Ивану сзади. Снова обняла его за спину, пощадила по волосам. Иван, не оборачиваясь, протянул руку и сжал ей щиколотку. Она тихо, ласково подула ему в ухо. Склонившись, выбрала из ведра грушу, провела грушей по его плечу, приставила ее к своему животу, разглядывая. Иван, продолжая гладить ее ногу, все выше и выше, обернулся к ней и вдруг отдернул руки.

— Сними, мерзость какая! — Он снова отвернулся к компьютеру.

— Почему? — обиделась девушка. — Это чистый шелк! — Она с удивлением осмотрела свои трусики.

Швырнув грушу в ведро, она крепко обхватила Ивана за спину, прижавшись к его плечу подбородком.

— Ну, поласкай меня, — сказала она. — Ты что, боишься черного цвета, а? Боишься…

Иван нашарил у себя за спиной ее бедра. Рукой, одним рывком сорвал с нее трусики и бросил на пол, так и не обернувшись. Она, опешив, зло оттолкнула его спину, быстро подобрав трусики, обиженная, побежала в спальню.

Иван работал, подбирая шифр. «КОД НЕ ВЕРЕН. НАЗОВИТЕ ВАШЕ ИМЯ», — требовал компьютер. — «ПРЕДУПРЕЖДАЮ, ВЫ СОВЕРШАЕТЕ ВЗЛОМ». «Каракатица» на экране монитора лихорадочно вертелась…

Громко стуча каблуками, в комнату вошла девушка. Она была уже в платье, через плечо у нее висела сумка.

— Дай мне денег! — приказала она. — Слышишь, дай мне денег!

Иван оторвался от работы. Повернувшись, он спокойно смотрел на нее.

— Мне нужно пятьдесят долларов! — снова сказала она.

Иван встал, перешел через яму. Молча достал из бумажника деньги, обернулся, но ее уже не было.

Он вышел из комнаты. Она стояла в коридоре, открыв входную дверь. Он так же молча протянул ей деньги.

— Я приду завтра! — сказала она.

Иван пожал плечами.

— Или мне не приходить?

— Я не знаю, — честно сказал Иван.

Она вышла, захлопнув дверь. Иван хотел уйти в комнату, но в дверь позвонили. Он открыл. Она стояла перед дверью.

— Знаешь, куда я сейчас пойду? — спросила она. — Я пойду на дискотеку. А вечером у меня будет самый лучший мужик! — Она улыбнулась. — Понял? Он будет дарить мне цветы, ухаживать за мной, исполнять все мои прихоти! Он будет ласкать меня! А к тебе я больше никогда не приду! — Она повернулась и пошла по лестнице.

Иван постоял молча. Потом закрыл дверь. Вернулся в комнату и сел перед компьютером…

Закончив работу, Иван встал, прошелся по комнате. Вдруг лег на пол. Потянулся что было сил, еще раз, так что все тело затрещало. Замер, раскинув руки и закрыв глаза… Вдруг вскочил одним прыжком…

Иван не спеша подошел к беседке. В беседке сидели две женщины, рядом играли маленькие дети. Иван постоял у беседки, не зная, что делать. Прошел вдоль кустов.

Он обогнул дом, прошел в другой двор, снова остановился, осматривая окна, балконы, людей, проходивших по двору. Какой-то резкий неприятный звук привлек его внимание.

За деревьями, в дальнем конце двора, над огороженной хоккейной коробкой по кругу пролетел маленький кордовый самолетик. Тонко воя бензиновым моторчиком, он снова взлетел над верхушками деревьев, снова нырнул вниз, и звук стих..

Иван подошел к коробке и увидел мальчика лет двенадцати, который, странно согнувшись, возился над маленькой кордовой моделью самолета.

— Это ЯК-3? — спросил Иван, разглядывая самолет.

— Нет, это «Кобра», — ответил мальчик не оборачиваясь. — У них просто очень похожие силуэты.

Мальчик выпрямился, держа самолет в руках, и Иван вдруг только теперь понял, что он горбат. Мальчик улыбнулся, разглядывая Ивана, который стоял растерявшись, не зная, что сказать.

— Я его немного неправильно собрал, — заговорил он снова. — Вот видите, угол атаки крыла не тот. — Он смущенно повертел самолет. — Он или слишком вверх задирает, или вниз… Вы хотели что-то спросить? — его спокойные глаза смотрели внимательно.

— Да, — Иван кивнул. — Я ищу одного парня… У него длинные волосы, худое лисье лица — Иван замялся, не зная, как объяснить.

— Он горбатый, — улыбнувшись, подсказал мальчик.

— Да.

— Я не знаю его. — Мальчик покачал головой. — Я видел его два раза, он был у нас во дворе… Он плохой человек. — Он снова улыбнулся.

Иван старался не смотреть на его согнутую уродливую спину.

— А девушка, рыжая такая… Не встречал?

— Нет… хотя знаете что, тут есть одна рыжая девушка. Она недавно живет. Во втором подъезде, второй этаж и направо.

— Темно-рыжая? — спросил Иван.

— Да, длинные волосы, — мальчик показал рукой. — Вы ее ищете?

— Не знаю, может быть, ее.

— Она красивая, — мальчик улыбнулся. — Ее Катя зовут, она самая красивая здесь… Она поздно приходит.

Иван тоже улыбнулся. Он подошел ближе и протянул мальчику руку.

— Как тебя зовут?

— Константин, — ответил тот. — Знаете что, вы приходите через неделю. Он уже будет летать по-настоящему. — Мальчик отпустил самолет.

Иван поднялся по лестнице, нашел нужную квартиру и, прислонившись к двери, прислушался. Нажал звонок. Еще раз. За дверью стояла тишина. Оглядевшись, он поднялся еще на пол-этажа, прошел к окну, подергал за ручки.

Рама со скрежетом поддалась, он открыл окно и осторожно по пояс высунулся, глядя туда, где были окна Квартиры.

Он увидел штору, угол комнаты, платье, висевшее на веревке…

Дома Иван сел за компьютер. Попробовал работать, но снова встал. Заходил по комнате — в одну сторону, в другую. Сел на краю ямы, взял кирпич, повертел его в руке, бросил…

Он застелил стол скатертью, придвинул стулья. Поставил на стол приборы…

Оглядев содержимое холодильника, достал все, что нашел… Он поставил на стол вазу с фруктами, овощи, сыр, нарезанное мясо… Обошел стол, разглядывая. Залез с ногами на стул, сел перед столом, замер не двигаясь, словно ожидая.

Раздался телефонный звонок. Иван спрыгнул со стула, схватил трубку.

— Да! — сказал он резко. — Да!

В трубке было тихо, потом пошли гудки. Он швырнул трубку, снова прошелся по комнате, встал у окна…

Позвонили в дверь. Иван вышел в коридор, открыл дверь. На пороге стоял невысокий худощавый, скромно одетый мужчина.

— Здравствуйте, вы Иван? — спросил он, улыбнувшись вежливо.

Иван кивнул.

— Мне порекомендовали вас как очень хорошего специалиста. Можно к вам?

Иван молча жестом пригласил его в комнату. Мужчина вошел, следом за ним, вдруг выступив из-за стены, вошла высокая черноволосая женщина…

Войдя в комнату, мужчина огляделся и достал из кармана дискету.

— Я хотел бы, чтобы вы помогли мне расшифровать один материал, — сказал он.

— Хотите что-нибудь выпить? — спросил Иван мужчину.

— Нет, спасибо. Если только жене дадите холодной воды?

Иван сходил на кухню, принес стакан с водой, протянул женщине. Она взяла, мельком улыбнувшись Ивану, сделала маленький глоток и отошла к окну…

Иван прошел к компьютеру, вставил дискету, пощелкал клавишами. «ВВЕДИТЕ КОД», — потребовала машина. Иван набрал что-то на втором компьютере. Монитор вдруг моргнул, и на нем появилась маленькая розовая птичка. «ВВЕДИТЕ ПРАВИЛЬНЫЙ КОД», — повторила машина. Иван уставился на птичку. Мужчина, стоявший рядом с ним, спокойно смотрел на экран.

— Я обращался к разным специалистам, но ее не смогли открыть, — сказал он. — А работа срочная. Я вижу, у вас прекрасное оборудование. Как вы думаете, сколько вам понадобится времени?

— Не знаю. — Иван снова покосился на женщину, стоявшую у окна. — Может быть, час, а может быть, неделю. Как повезет…

Мужчина достал из кармана сложенную пополам пачку долларов и протянул Ивану.

— Я думаю, вам повезет. Здесь одна тысяча. Еще девять вы получите сразу, как только откроете ее.

Иван взял деньги.

— Я открою ее, — он улыбнулся…

Они вышли в коридор. Мужчина протянул Ивану руку.

— Это очень срочная работа, — сказал он мягко. — Удачи вам.

Он взял женщину под руку, и они вышли из квартиры. Иван закрыл дверь, постоял раздумывая.

Достав из кармана деньги, пересчитав, он, радостный, прошел в комнату, к столу. Выбрал самый большой кусок мяса, положил на хлеб сыр. Разрывая мясо зубами, с удовольствием жуя, он вернулся к компьютеру. Постоял, разглядывая птичку. Пощелкал клавишами. «Каракатица» на втором мониторе завращалась, набирая обороты. Вдруг она задрожала и расплылась, превратившись в бледно-зеленое пятно. Иван с изумлением смотрел на экран. Птичка на первом мониторе ожила. Она пробежала по экрану и остановилась, кивнула головой. «ПРИВЕТ. ДАВАЙ ПРОИГРАЕМ», — прочитал Иван.

Он сел. Голова его вплотную придвинулась к экрану, словно он хотел получше разглядеть птичку. Вдруг, словно что-то почувствовав, он встал и прислушался.

Быстро прошел в коридор, открыл дверь и замер, опешив. За дверью стояла высокая красивая черноволосая женщина, та, что была у него с мужчиной полчаса назад. Она улыбнулась немного смущенно.

— Я сказала мужу, что поехала в парикмахерскую, — заговорила она неожиданно низким приятным голосом. — Можно еще воды?

— Да, конечно…

Обалдевший Иван пропустил ее в комнату. Он сходил на кухню, принес бутылку «пепси-колы». Она взяла, но пить не стела. Они постояли молча, Иван, онемев, не знал, что делать. Она улыбнулась ему, он улыбнулся в ответ.

— Где у тебя ванная? — Она подошла к двери в ванную.

Включила свет. Вошла, закрыла за собой дверь. Иван услышал шум веды. Он лег на пол, придвинувшись к щели. Увидел голые ноги. Встал, прошелся у двери взад-вперед. Руками зачесал назад волосы.

Дверь открылась.

— Иди сюда, — позвал голос.

Он подошел.

— Дай мне рубашку.

Он снял с вешалки рубашку, протянул не глядя. Она вышла в рубашке, улыбаясь. Обняла его. Он обнял ее. Под рубашкой на ней ничего не было…

Они лежали на полу, оба тяжело дыша, успокаиваясь. Она поднята руку, потрепала его по волосам.

— Ты молодец, — сказала она. — Это будет наш с тобой секрет…

Она выбралась из-под него, встала и снова зашла в ванную, закрыв за собой дверь. Иван, неподвижный, остался на полу…

Шлепая босыми ногами, оставляя на полу мокрые следы, он вернулся к компьютеру. Вода стекала с него ручьями, мокрые волосы прилипли ко лбу, словно он только что вышел из моря. Он тяжело уселся в вертящееся кресло, уставился на птичку, замершую на экране монитора Смахнув воду с глаз, он заработал на клавиатуре, набирая что-то. На экране появилась горизонтальная полоса. Теперь птичка стояла на земле. Иван вывел под клювом у птички несколько цифр. Птичка ожила и отвернулась от цифр. Иван откинулся на стуле, скрестив руки. Улыбнулся…

Он поднялся по широким ступеням и позвонил в тяжелую трехметровую дверь. Слева от двери висела массивная латунная табличка с названием банка. За спиной Ивана нескончаемым потоком шли машины.

Охранник впустил его внутрь. Иван прошел одну решетку, потом вторую, через П-образный вход. Раздался звонок. Ивам вынул связку ключей. Второй охранник похлопал его по карманам, подвел к дежурному, что-то сказал ему. Дежурный тут же связался с кем-то по селектору, разглядывая документы Ивана…

Иван в сопровождении охранника прошел через просторный зал, в котором рядами стояли столы с компьютерами, за столами работали люди. В углу Иван заметил человека, по пояс заваленного пачками денег. Две женщины в резиновых перчатках и халатах уборщиц считали пачки, складывая их в обычные мешки, переговаривались о чем-то…

Они прошли через кухню, где в котлах на плите что-то варилось. Солидный мужчина в галстуке и дорогом клубном пиджаке, склонившись над котлом, пробовал ложкой борщ. Рядом с ним стоял повар…

В маленькой комнате, уставленном компьютерами, сидел худенький человечек с редкими всклокоченными волосами, в очках и в простой мятой рубашке. Он ел из тарелки вареную картошку, запивая молоком из пакета. Увидев Ивана, он оставил еду и встал, вытирая руки о штаны и с любопытством разглядывая вошедшего сквозь толстые стекла очков.

— Здорово, Мишка! — сказал Иван, и они обнялись.

Иван был выше его на две головы.

— Есть будешь? — Михаил, обняв его за пояс, потянул к столу. — Рязанской картошки… Давай, поешь, через базар шел, не удержался, купил полакомиться. Давай, ешь, ешь!

— А может, они тебе денег не платят? — засмеялся Иван.

— Денег у них море, хорошие ребята. — Михаил придвинул Ивану тарелку. — Вань, а ведь ты, собака, преподаешь, я слышал, а? Или врут?

— Да так, ерунда. Восемь часов в неделю. — Иван ел картошку.

— А я думаю, что лет через пять ты деканом будешь, вог запомни мои слова! — Михаил покачал головой. — Я бы тоже, конечно, смог, но у меня дикция не та, да и робею я…

— Да смог бы. — Иван обнял его за плечи. — Там знаешь, студентки какие? Они бы за зачет поймали тебя, раздели и ласкали! — Иван похлопал его по животу. — Ласкали и возбуждали, ты пере возбудился бы и умер.

— Худые, как я, между прочим, и в очках, самые страшные бабники! От нас женщины плачут, мы как звери! Ты-то не женился?

— Нет, — Иван, улыбаясь, покачал головой.

— Одни мы с тобой остались с курса старые холостяки, все переженились, а жизнь проходит… — Михаил встал. — А я здесь, Ваня, тоже главный. Вся электроника — это я. Весь банк на мне! Я сто долларов в месяц уже получаю, пенял? Но ты меня не слушай, ты преподавай. Ты ученый, светлая голова. Ты еще занимаешься компьютерами?

Иван достал из кармана дискету, вставил ее в компьютер. Пощелкал клавишами, и на дисплее появилась птичка. Михаил изумленно глядел на Ивана.

— Ты закрывал? — спросил Иван.

— Откуда у тебя это? — растерялся Михаил. — Это моя программа.

— Миша, — Иван встал и положил на стол пять стодолларовых бумажек. — Скажи мне код. Я все равно бы взломал, но время не хочу терять.

Михаил молча глядел на Ивана.

— Я не могу, — он покачал головой. — Это же моя программа! Там банковские шифры.

— Миш, — Иван поймал его за руку, притянул к себе обнимая. — Знаешь, сколько я таких программ ломал? Мне один заказчик за эту птичку десять тысяч платит! Давай, говори код, и половина твоя. Все равно ведь взломаю, Миш…

— Я не могу, ты что? — тихо отозвался Михаил. — Как ты не понимаешь, это же я сам закрывал. Это же моя работа, Вань!

— Ну кто узнает? — горячо заговорил Иван. — Что тебе эти люди, родные что ли? Ведь наверняка бандиты или еще хуже! Давай, Мишка! Давай колись, и пять тысяч твои, штаны себе хоть купишь! Я ведь все равно взломаю, ты же меня знаешь! Ну ведь жалко, классная птичка, а, Миш?

— Да не взломаешь ты! — Михаил покачал головой. — Там такая штука у меня получилась, я сам не ожидал. Ни за что не взломаешь!

— Взломаю, — Иван улыбнулся. — Если человек закрыл, то человек и откроет. Через три дня взломаю и открою! Не через три, так через пять, через неделю, время только жалко!

— Нет, и ни через неделю, и ни через год! Ничего у тебя, Иван, не выйдет, даже не пробуй!

Иван вздохнул. Он молча достал дискету из компьютера, сунул ее в карман. Собрал со стола деньги.

— Ладно, — сказал он. Не хочешь помочь, твое депо. Думал, вместе заработаем.

— Вань, подожди! — испуганно заговорил Михаил. — Я ведь, наверное, про дискету-то сказать должен!

— Ну, иди, скажи, — спокойно сказал Иван.

— Ты дурак! — бросился к нему Михаил, глаза его блестели, он чуть не плакал. — Дурак! Ты что ж, обо мне подумал, что я товарища выдам? — Он встряхнул Ивана за плечи. — Ну, не лезь ты туда, Вань, слышишь?

— Открою, Миш, — Иван улыбнулся. — Ты уж меня прости.

— Ну иди. — Михаил отпустил его. — Ничего ты не откроешь.

Иван, смущенный, вышел из комнаты и пошел к выходу.

Он вышел на улицу, прямой, как гвоздь. Подошел к своей машине. Достал из кармана деньги — полтысячи, пересчитал их, из другого кармана достал половину, сложил деньги вместе. Огляделся мрачно.

Чуть в стороне, вдоль тротуара начинался длинный ряд уличных магазинов, Иван подошел к ближайшему, хмуро глянул на витрины.

— Вот этот чемодан, кожаный, дайте! — приказал он продавцу. — Вот это что?

— Зонт, — удивился продавец. — Английский…

— Дайте, дайте…

Расплатившись, он швырнул в чемодан покупки и перешел к следующему магазину.

— Вот эти рубашки, все дайте!

Иван шел от магазина к магазину и покупал все, что ему попадалось — костюмы, ботинки, ремни, все самое дорогое, и не глядя швырял, как попало, в чемодан.

Иван сидел в своей комнате перед компьютером и гонял птичку го всему экрану. Щелкая клавишами, он подсовывал птичке корм, кошку, клетку, но она не поддавалась. На другом мониторе шли, бесконечно меняясь, цифры, выстраивались схемы, трафики. Иван разделил экран на четыре разноцветных квадрата. Птичка, очутившись в черном квадрате, отпрыгала в нем, но выйти из него не смогла. Иван улыбнулся, откинулся в кресле. Поднялся и пошел из комнаты.

Иван шел через двор. Уже вечерела Около домов играли дети, на скамейках сидели люди. В хоккейной коробке носилась огромная собака. Какой-то мужик играл с ней, швыряя ей старую шапку.

Ивам остановился у дома и, подняв голову, нашел нужное окно. В окне горел свет… Он огляделся по сторонам. Сел на ближайшую лавку, рядом со старухой. Посмотрел на старуху, на детскую песочницу, снова на окно. Он осмотрел свои ладони, снова глянул на старуху, которая ласково и равнодушно следила за ним. Он встал и пошел к подъезду…

Ему открыла дверь рыжая девушка. На ней был простой домашний халат, ее красивое лицо раскраснелось, руки по локоть были мокрыми.

— Привет, — вдруг охрипшим голосом сказал Иван.

— Здравствуйте, — она с любопытством смотрела на Ивана. Ее рыжие волосы были заплетены в косу, на лоб сбились густые лохматые пряди.

— Как поживаешь? — Иван вглядывался в ее лицо.

— Хорошо, а вы кто?

Иван пожал плечами.

— Ты меня не помнишь? — спросил он с иронией.

— Нет, — она, растерянно глядя на Ивана, покачала головой, открыла дверь шире. — Да вы проходите.

Иван зашел. Она еще раз внимательно осмотрела его. Засмеялась беззвучно, покачав головой.

— Идемте в комнату. — Она первая прошла в единственную комнату.

Комната была совершенно пустая. На полу вместо кровати лежали стопкой спортивные маты, застеленные красивым покрывалом. У стены, тоже на полу, телевизор, видеокассеты, два чемодана. В другом углу — две картонные коробки, книги.

На веревке, натянутой через всю комнату, на плечиках висели платья, рубашки. На стенах тоже висели на вешалках платья. На полу тихо играло маленькое радио.

— Я сняла квартиру, а мебели нет, — сказала она. — Но совсем недорого.

— Мы вчера с гобой познакомились, — сказал Иван. — Ночью, — уточнит он.

Она не выдержала его взгляда, села на свою постель. Ноги ее были широко расставлены, она смотрела в пол.

— Извините меня, — она взглянула на Ивана, коротко улыбнувшись. — Мы на улице познакомились или у Нины? — Она, сморщив лоб и нос, потерла ладонью затылок.

— На улице. Ночью, в беседке… Горбатый парень на гитаре играл, — улыбаясь, стал помогать ей Иван.

Он прислонился к стене.

— Да, наверное, кто-то играл… вы меня только извините, ради Бога! — искренне сказала она, глядя на Ивана, прижимая руку к груди. — Со мной никогда такого не было!

Иван беззвучно рассмеялся. Он с изумлением глядел на нее.

— Я у подруги была на дне рождения, — продолжала она. — И знаете, мы попробовали, вот просто из любопытства, там принес сто-то, и мы покурили какой-то наркотик.

И я прямо сразу отрубилась, потом бегала, еще что-то, я даже домой не помню как пришла. Я не знала даже, что так получится, извините меня! А что там было, мы познакомились или что? Я упала или что, врала что-нибудь?

— Да нет! — удивленно и весело ответил Иван. — Вроде не врала ничего.

— Да? Это хорошо, — успокоилась она. — А на гитаре, я помню, кто-то играл, не помню кто…

Иван сел на пол.

— Тебя же Катя зовут? — спросил он.

— Да, Катя, а вас? Ой, вы встаньте с пола, лучше сюда садитесь! — Она подвинулась.

Иван поднялся и сел на постель рядом с ней.

— Простите, как вас зовут? — Катя чуть повернулась к нему, обхватив колени, прижавшись к ним грудью.

— Иван.

— Очень приятно…

Она вдруг встала, подала ему руку. Он тоже встал. Они снова сели. Помолчали.

— Ты, Катя, учишься или работаешь?

— Я училась, теперь работаю, — заторопилась она.

— А на кого училась?

— Я акробатикой занималась в эстрадно-цирковом училище, а теперь вот в метро журналы продаю. — Катя улыбнулась, чуть махнув кистью руки.

— Так ты что, сальто делаешь? — обрадовался Иван.

— Почему же сальто? — обиделась она. — Акробатика, — многозначительно подняла указательный палец, — это все. Какое сальто, я могу, шейпинг преподавать, — сказала она еще многозначительней. — Это же целая культура!

Они снова замолчали.

— А мы что, познакомились в беседке? Я что-то говорила? — снова вкрадчиво стала расспрашивать Катя. — Я что-то делала?

— Слушай, если ты правда ничего не помнишь, я ничего не буду тебе рассказывать, — сказал Иван просто. — Давай будем говорить, как будто мы только что познакомились.

Катя как-то вдруг напряглась. Она сидела, глядя в пол, трогая себя за пальцы ног.

— Вы лучше скажите, — попросила она глухо. — Что ж я себя буду чувствовать, как дура… Что там было?

— Ну, мы обнимались… — начал издалека Иван. — Ну, целовались…

— И что дальше? — Катя вдруг начала краснеть.

Иван помолчал.

— Ты что, правда не помнишь? — спросил он.

— Что? — испуганно спросила она. — Я пошла к вам домой?

— Нет, все было на улице. В беседке.

Катя стала красной. Она вдруг встала резко и, как солдат на плацу — руки по швам, пошла вон из комнаты. Хлопнула дверь в ванную. Послышался шум воды. Иван посидел. Встав, прошелся тихо.

Он подошел я двери ванной, прислушиваясь, погладил дверь рукой.

— Слушай, как ты там? — позвал он Катю. Ему не ответили.

— Ты жива там? Ты держись, слышишь?

— Слышу, — глухо сказала Катя.

— Может, выйдешь? Чего там сидеть?

— Не выйду… Они молчали.

— Иван, вы случайно не больной? — спросила она серьезным голосом.

— Чем? — удивился он.

— Ну, болезнью какой-нибудь венерической.

— Не знаю, — засмеялся он.

Она вдруг тоже засмеялась за дверью.

— Теперь я, наверное, должен жениться, — улыбаясь сказал Иван.

— Вы женитесь, гляди, как же! Спасибо, хоть сказали. Может, я уже беременная…

— Может быть, — сказал Иван.

— Как вы могли, а? Ну, вот как вы могли, вы же взрослый уже человек! — Она вдруг заплакала.

Иван прислушался, постучал.

— Катя, ты чего? Да не плачь ты!

— Господи, стыдно как! — Она плакала навзрыд.

Иван уперся в косяк и выдавил дверь. Она сидела на краю ванны, полной воды и мокрого белья, и плакала, закрыв лицо руками.

Иван поднял ее, обнял, она уткнулась ему в грудь, всхлипывая:

— Ты иди домой, Иван, — говорила она глухим голосом, шмыгая несом. — Ты не виноват. Иди, мне стирать надо.

— Ну, не плачь.

— Да я не плачу!

Он стоял, не зная, как утешить ее.

— Можно, я еще приду? — спросил он.

— Приходи, чего уж теперь. — Она отодвинулась от него, вытерла ладонью лицо. — Хорошо, хоть ты был, а то урод какой-нибудь или старик. — Она опять шмыгнула носом.

Он подошел к двери, но остановился. Достал ручку, написал прямо на стене.

— Это мой телефон и адрес, — сказал он. — Я живу через три дома от тебя. Постираешь, позвони, — он улыбнулся.

Катя кивнула. Он вышел…

Иван работал, сидя за компьютером. Птичка, загнанная в квадрат, скакала на экране, на другом экране не останавливаясь вращалась «каракатица».

Вдруг в дверь постучали. Еще раз, сильней. Потом кто-то просто стал бить ногой в дверь.

Иван рывком распахнул дверь. На лестнице, улыбаясь и чуть пошатываясь, стоял Михаил. Под мышкой он держал какой-то сверток.

— Зарезать меня пришел? — Иван засмеялся, разглядывая товарища.

— Дурак ты, Ваня, старый дурак. — Михаил покачал головой. — Я в гости к тебе пришел! Пустишь?

Иван обнял его и повел в квартиру.

— Я вот тут водки купил, закуски какой-то, — Михаил скромно развернул сверток.

Он был немного пьян. Щурясь близоруко, он огляделся, ища, куда поставить бутылку. Иван отобрал у него водку и подтолкнул Михаила к накрытому столу, который приготовил еще днем.

— Давай выпьем! — сказал Михаил.

— Давай.

Ивам разлил водку в стопки. Они чокнулись.

— За тебя, Иван! — сказал Михаил. — Я тебя всегда любил и уважал за бешеный и ясный твой ум. Собака ты!

— За тебя, Мишка! — засмеялся Иван. — Добрая ты душа!

Они вылили и молча обнялись. Михаил сам тут же налил по второй.

— Я тебе ничего говорить не буду! — он замотал головой. — Делай, как ты считаешь нужным! — Он кивнул. — Только ты ее все равно не откроешь! Я весь день проверял.

Они снова выпили. Михаил вдруг принюхался.

— Бабами пахнет, — сказал он. — Прямо где-то здесь!

— Никого нет, — засмеялся Иван.

— Но ведь были! Были же? — Михаил толкнул его в живот. — Вся квартира у тебя бабами пропахла!

— Да ты ешь, ешь!

Иван сам взял со стола мясо, сыр и, осторожно обняв товарища, стал кормить его с рук.

— Иван! — жуя, заговорил снова Михаил. — Ты мне покажи машинку свою. Я посмотреть хочу!

— Что, интересно? — Иван потрепал его за ухо. — Ну, пойдем, покажу!

Обняв Михаила за плечи, он подвел его к своему рабочему столу. Михаил, оживившись, склонился над компьютерами, внимательно разглядывая кабели, провода. Потрогал какой-то черный ящик. Увидев на дисплее свою птичку в черном квадрате, он удивленно оглянулся на Ивана.

— Через три дня! — Иван кивнул, улыбаясь. — А может, уже завтра.

— А это что? — Михаил показал пальцем на «каракатицу».

— Это главное. — Иван облокотился о стол, стал объяснять: — Это ты| — Он показал на птичку. — Этот компьютер ловит тебя, он следит за каждым твоим движением. А этот, — он похлопал по третьему монитору, — наблюдает и анализирует. Он смотрит за вашим поединком со стороны. Он, как полководец в засаде, следящий за ходом битвы. А это! — Он с гордостью показал на вертящуюся на дисплее «каракатицу». — Это программа, которую я придумал. Она, как крыса, как тысячи крыс, — говорил он увлеченно. — Они грызут твою защиту со всех сторон, и те, что погибают, порождают новых, и так до бесконечности! Это — как ад. От этого нет спасения, — он радостно похлопал Михаила по плечу. — Через три дня. Мишка, они сожрут твою птичку!

Михаил молча смотрел на экраны мониторов. Потом наклонился и Поцеловал свою птичку.

— Знаешь что? — он улыбнулся. — Давай напьемся! По-настоящему, как раньше! Только не в квартире, а где-нибудь в кустах, на воздухе!

— Давай! — засмеялся Иван…

Они сидели на поляне во дворе и допивали вторую бутылку водки. На газете, расстеленной на траве, лежали остатки закуски. Стояла глубокая ночь, было тихо. И Михаил, и Иван — оба уже были пьяны. Михаил лежал облокотившись, улыбался как-то совершенно бессмысленно и счастливо. Иван сидел по-татарски, курил, глядя куда-то вдаль.

— Миша, а почему птичка? — спросил он.

— Так, — разомлевший Михаил покачал головой.

— Нет, но почему не рыбка, не собачка?

— Птичка — это я…

— Ну куда ты пойдешь? Ты пьян! — Иван, обнимая Михаила, пытался затащить его в подъезд.

Михаил непонятным образом все время выскальзывал из его рук и, мотая головой, пытался убежать.

— Я должен ехать домой! — говорил он. — Мне надо.

— Ну зачем?

— Ко мне девушка должна прийти.

— Врешь! Откуда у тебя девушка? Ну ведь врешь!

Они стояли, шатаясь, держась друг за друга.

— Иван, я тебя по-человечески прошу, как друга, отнеси меня домой! — вдруг пробормотал Михаил и начал оседать на землю.

Иван, поймав его, снял с его лица очки и нацепил себе на нос. Легко поднял Михаила, перекинул через плечо и пошел на дорогу. Содрав с себя рубаху, он вдруг побежал, широко и размеренно, как лыжник. Михаил, висевший вниз головой, очнулся и засмеялся счастливо.

Вернувшись в квартиру, Иван, пошатываясь, подошел к компьютерам. Посмотрел на птичку. Улыбнулся. Пощелкав клавишами, убрал квадрат. Птичка проскакала на середину экрана и остановилась. Иван выключил компьютер. Выключил второй, третий. Все три экрана погасли. Он снова улыбнулся. Вынул из компьютера дискету и выключил настольную лампу…

Его разбудил длинный, непрерывный звонок в дверь. Он вскочил с кровати и, как был, в трусах, прошел к двери.

На лестнице стоял мужчина, что вчера принес ему дискету.

— Доброе утро, — Он улыбнулся, разглядывая голого Ивана.

Иван тоже улыбнулся. Пропустив мужчину в комнату, он прошел на кухню, напился из-под крана. Набрызгал воды себе на лицо, на грудь.

Мужчина стоял в комнате, улыбаясь, разглядывая беспорядок на столе. Иван залез под кровать, порылся там, достал коробочку. Вынул из нее, пересчитав, деньги…

Он вернулся в комнату, все так же в трусах. Положил, улыбаясь, на стол дискету, деньги. Мужчина внимательно и спокойно смотрел на него.

— Ничего не получится, — сказал Иван. — Я не могу открыть ее. Это не в моих силах.

— Я дам вам двадцать тысяч, — спокойно сказал мужчина.

— Дело не в деньгах, — Иван улыбнулся снова. — Просто это невозможно открыть. Это закрыто насмерть. Никто это не откроет. Извините, что не могу помочь вам.

— Да ничего, пустяки, — мужчина тоже улыбнулся. — Что-нибудь придумаем. Спасибо, что хоть попробовали.

Иван развел руками. Мужчина взял дискету и пошел к двери.

— А деньги? — окликнул его Иван удивленно. — Ваш задаток?

Мужчина обернулся:

— Оставьте их себе. Вы же работали…

Он вышел. Иван взял деньги, снова положил. Зевнул поежившись. Подошел к окну и по пояс высунулся наружу. Вздохнул широко, полной грудью, улыбаясь…

В небольшой университетской аудитории за столами сидели человек пятнадцать студентов. Еще один смущенно мялся у наполовину исписанной доски. Иван не спеша прохаживался вдоль столов:

— Говорят, труд сделал из обезьяны человека. Но и волк трудится, добывая себе пищу! Трудится и муравей, и крот, и медведь, однако они не люди! Человек стал человеком, лишь когда научился думать, — Иван повернулся к студенту у доски, — думать головой. Только когда человек в первый раз смог к двум пальцам прибавить еще два, получить ровно четыре пальца и осознать результат, вот тогда он стал человеком…

Иван подъехал к старому пятиэтажному дому. Он вынул из машины пакеты, бутылки, взял под мышку ананас. Радостный, пошел к подъезду.

У подъезда толпились люди, стояла милицейская машина. Иван удивленно посмотрел на машину, на старух, шептавшихся о чем-то.

Он взбежал, прыгая через пять ступеней, на последний этаж. Дверь в квартиру была открыта, на лестнице тоже толпились люди, в основном женщины. Иван рванулся, но не смог пробиться через старух.

— Стол один, деревянный, четыре стула, один сломанный… — монотонно перечислял голос в квартире.

Иван, раздвинув старух, увидел милиционера и двух людей в штатском.

Кровать, шкаф с книгами, этажерка… — продолжал перечислять один из них, оглядывая маленькую однокомнатную квартиру.

— Из окна бросился, прямо на асфальт, — шептала позади Ивана какая-то старуха. — И все тихий такой был, скромный…

— Что вы говорите! — строго сказала другая женщина. — Чего ему бросаться? Он в банке работал, он сосед мой, его выбросили. К нему трое приходили, и машина внизу стояла.

Иван сунул какой-то старухе пакеты, ананас…

Расталкивая людей, бросился вниз…

Пробившись сквозь толпу, он увидел на асфальте замытое пятно, очерченное мелом…

Иван неподвижно сидел на скамейке в скверике. У его ног, чирикая, прыгала стайка воробьев. Он осторожно наклонился, положил руку на асфальт. Воробьи испуганно отлетели. Снова вернулись, прыгая совсем рядом с рукой.

Иван вдруг выхватил одного воробья, поймал его за лапки. Тот забился, вырываясь, закричал. Иван поднес его к самым глазам, рассматривая. Тот замер, испуганно косясь на Ивана. Иван улыбнулся, подул на него, тот закрыл глаза. Иван подбросил его, и воробей выстрелил прямо в небо…

Он оставил машину у ее подъезда. Взбежав на второй этаж, постучал. Еще раз. Ему не открывали. Он прислушался. В квартире раздавались быстрые шаги, что-то двигали…

Иван вышел из подъезда и, оглядев стену дома, легко забрался на карниз. Уцепившись за водосточную трубу, он дотянулся до балкона. Спрыгнув на балкон, через открытую дверь вошел в комнату.

В комнате у голой стены стояли свернутые рулоном маты, чемоданы, упакованные коробки. Катя, не глядя на него, быстро ходила по комнате, продолжая собирать вещи. Она была в джинсах и мужской рубашке, волосы туго заплетены в косу.

Взяв одну коробку, она отнесла ее к двери. Вернулась, взяла еще коробку, снова отнесла к двери. Вдруг быстро прошлась колесом по комнате и сделала сальто. Посмотрела спокойно на Ивана. Снова взяла коробку. Иван молча отобрал у нее коробку, и, взяв с пола чемодан, так же молча пошел к двери.

Открыв дверь, он за руку завел Катю в свою квартиру. Так же держа ее за руку, прошел в спальню и поставил на пол ее чемодан.

— Это твой дом, — сказал Иван.

Она молчала. Он усадил ее на кровать.

— Есть хочешь?

Она покачала головой.

— Пить?

Она снова покачала головой.

— А чего хочешь? ^

— Водки хочу, — сказала она тихо.

Иван сходил на кухню, принес рюмку водки, стакан воды и кусок хлеба.

Она молча взяла рюмку, выпила залпом, сделала глоток воды из протянутого стакана. Взяла хлеб, пожевала немного. Потом тихо прилегла на кровати.

Иван прикрыл ей ноги покрывалом.

— Я вещи принесу, — сказал он и вышел из спальни.

Он медленно спустился по лестнице. Вышел во двор.

Встал, прямой, огромный, с каменным лицом. Он огляделся равнодушно. Стемнело, и во дворе никого не было. Он пошел не спеша к своей машине, из которой торчали ее вещи. Вдруг остановился, прислушиваясь. Повернувшись, пошел через двор, все быстрее и быстрее. Навстречу ему послышалось треньканье гитары… Он побежал.

В беседке, склонившись над гитарой, перебирая струмы, сидел длинноволосый горбатый парень. Заметив Ивана, он поднял голову, и его лисье лицо растянулось в улыбка Рядом с ним сидел второй парень. Он развел руками, гладя на Ивана как на старого знакомого. Около него на лавочке сидела, опустив голову, рыжеволосая девушка.

Иван шагнул к ней и, взяв за подбородок, поднял ей голову. Она засмеялась весело, отодвигаясь от Ивана. Взмахнув головой, спутала волосы. Иван узнал ее.

— Чего ты к бабе нашей прицепился? — сказал горбатый. — Она у нас одна, не обижай нас! — Он засмеялся, быстро перебирая струны.

Иван повернулся и пошел прочь от беседки…

Он быстро, напролом, шел через кусты, почти бежал.

Он выбежал на пустырь к какому-то сараю. Споткнувшись, упал на колени. Его лицо было исцарапано в кровь. Он сел на землю и, прислонившись спиной к стене сарая, держась руками за голову, заплакал навзрыд. Опустив руки, вдруг рассмеялся сквозь слезы. Ударил себя по коленям, поднял голову, глядя на небо, снова засмеялся и заплакал. Он сидел у старой кирпичной стены и, потирая окровавленное лицо, качая толовой, все плакал и смеялся…