"Саша Чёрный. Сумбур-трава (сказка)" - читать интересную книгу автора

Утешил солдата, нечего сказать, - по ране и пластырь. Лежит Федор на
койке, насупился, будто печень каленым железом проткнули. Сравнил тоже,
тетерев шалфейный... Жена к ему из Питера туда-сюда в мягком вагоне мотается,
сестрами милосердными по самое горло обложился, жалованье золотыми столбиками,
харч офицерский. Будто и не война, а ангелы на перине по кисейному озеру
волокут...

Сестрица тут востроглазая у койки затормозилась.

Куриный пупок ему из слабосильной порции для утешения сунула, да из
ароматной трубки вокруг побрыскала. Брыскай, не брыскай, - ароматы от мук не
избавят.

Вечер пал. Дневальный на стульчике у двери порядок поддерживает, храпит,
аж пузырьки в угловом шкапчике трясутся. Сестра вольную шляпку вздела, в город
на легких каблучках понеслась, петухов доить, что ли... Тоже и ей не мед
солдатское мясо от зари до зари пеленать. Под зеленым колпачком лампочка
могильной лампадой горит, вентиляция в фортке жужжит, - солдатскую обиду
вокруг себя наворачивает. Эх, штык им всем в душу, с правилами ихними!.. Хочь
бы в полглаза посмотреть, что там дома... Сердце стучит, за тридцать верст,
поди, слышно...

Отвел Лушников глаза с потолка, так бы зубами все койки и перегрыз. Видит,
насупротив мордвин Бураков на койке щуплые ножки скрестил, на пальцы свои
растопыренные смотрит, молитву лесную бормочет. Бородка, ровно проборчик
ржавый. Как ему, пьявке, не молиться... Внутренность у него какая-то
блуждающая обнаружилась - печень вокруг сердца бродит, - дали ему чистую
отставку... Лежи на печи, мухоморную настойку посасывай. И с блуждающей
поживешь, абы дома... Ишь, какое гунявому счастье привалило!

Отмолился мордвин, грудь заскреб. Смотрит Лушников - на грудке у Буракова
какой-то поросячий сушеный хвост на красной нитке болтается.

- Энто что ж у тебя, землячок, за снасть?

- Корешок, - говорит, - такой, сумбур-трава.

- А на кой он тебе ляд, что ты и на войну его прихватил? От шрапнели, что
ли, помогает?

Осклабился Бураков. В ночной час в сонной палате и мордвину поговорить
хочется. Пошарил он глазами по койкам, - тишина. Солдатики мирно посапывают,
хру да хру, - известно, палата выздоравливающая. Повернулся к Лушникову
мочалкой и заскрипел:

- Сумбур-трава! На память взял, пензенским болотом пахнет. По домашности
первая вещь. Сосед какой тебе не по скусу, хочешь ты ему настоящий вред
сделать, чичас корешок водой зальешь и водой энтой самой избу в потаенный час
и взбрызнешь. В тую же минуту по всем лавкам-подлавкам черные тараканы
зашуршат. Глаза выпьют, уши заклеют, хочь из избы вон беги. Аккуратный