"Саша Чёрный. Сумбур-трава (сказка)" - читать интересную книгу автора

будто сонное наваждение, и сгинули, - мордвин не какой-нибудь оказался.

В тую же минуту у смотрителя на личности желток румянцем так и заиграл.

- Ах ты, орел! - говорит.- Выведи на скорую руку по всем этажам, а там
вали на все три дня. На свой страх тебя увольняю. Глаза у тебя ясные, русские,
не подведешь, вернешься!

Сует на радостях Лушникову сала да чаю. Тот, конешно, деликатно
отказывается, да в рукав халатный прячет. Призадумался, однако, смотритель:

- Ты, братец мой, вижу я, дока: обмозгуй уж, присоветуй, как бы этак
отлучки твоей никто не приметил... А то в случае чего жилы из меня главный наш
вымотает да на них же и удавит.

Усмехнулся Лушников.

- Зачем же этакое злодейство? Жилы кажному человеку нужны... Есть у меня в
Острове, рукой подать, миловидный брат. У купца Калашникова по хлебной части
служит. Близнецы мы с ним, как два полтинника одного года. Только он глухарь
полный, потому в детстве пуговицу в ухо сунул, так по сию пору там и сидит, -
должно предвидел, чтобы на войну не брали... Вы уж, как знаете, его в Псков
предоставьте, - заместо меня в лучшем виде три дня рыбкой пролежит и не
хухнет. Чистая работа...

Взвился смотритель. Пока солдат по ночным палатам в тайности корешком
дымил, отрядил он помощника своего на интендантском грузовике в Остров. Версты
кланяются, встречные кобылки на дыбки встают. Спешно, секретно, в собственные
руки... Ночь знает, никому не скажет!

* * *

Ходит главный врач журавлиным шагом по госпиталю, обход производит.
Часовому у денежного ящика ремень подтянул, во все углы носком сапога
достигает. Хочь бы один таракан для смеха попался: красота, чистота. Утренний
свет на штукатурке поигрывает, на кухне котлы бурлят, кастрюли медью прыщут,
хозяйственная сестра каклетки офицерские нюхает, белые полотенца на сквознячке
лебедями раздуваются...

Взошел главный в выздоравливающую палату. Почему халат в ногах конвертом
не сложен? Почему татарин у стенки рукавом нос утирает? С какой радости туфли
под койкой носками врозь? Голос, однако ж, сдобный, строгости еще настоящей в
себя не вобрал, шутка ли, от такой тараканьей язвы госпиталь избавился...
Дошел до Лушникова, приостановился...

- Ты в какое место, сокол, ранен? Запамятовал я.

Лушников-близнец на койку сел, белыми ресницами хлопает:

- По хлебной, - говорит, - части...