"Керолайн Черри. Источник Шеюна ( Моргейн #2)" - читать интересную книгу автора

Иногда она с горечью думала о том, чтобы убежать в глубокие болота,
представляя, как Фвар злится, что кто-то украл его невесту, ясновидящую
дочь Эла, единственную незамужнюю женщину в крепости Бэрроу. Она уже
видала женщин из болот, которые приходили за мужьями в Джунай, злых и
нищих, как ее тетки, как ее сестра Сил; а еще были женщины из Чадриха,
которые просто пугали ее. Самыми приятными, но совершенно безнадежными в
ее снах были мысли об огромном северном острове Шиюн, куда уходило золото,
где правили полукровки и их процветающие слуги жили в достатке и роскоши,
в то время как весь остальной мир тонул.
Когда она косила траву серпом, она думала о Фваре, стараясь вложить
всю силу своей ненависти в руку и искренне желая почувствовать такую же
ненависть по к нему, хотя и знала, что ненависти этой нет. Она была
обречена на недовольство. Она отличалась от всех детей Ивон и от самой
Ивон. Ее тетки говорили, что в крови Ивон был какой-то порок, и это очень
сильно проявлялось в ней, делая дерзкой и дикой. Ивон, как и Джиран,
видела сны. Ее дед Кельн, священник из крепости Бэрроу, дал ей дерево сича
и семена азаля, чтобы вложить в амулет, который она носила на шее, -
вместе с каменным крестиком королей Бэрроу, которые, по слухам, защищали
от колдовства, - но она продолжала оставаться мечтательной. Пороки
полукровок, как утверждала ее тетка Джинал, от которых никакие амулеты не
защищали, были единственным, что последние могли использовать в отношениях
с людьми. Злые языки утверждали, что ее мать Ивон встретила однажды
владыку-полукровку или кого-то еще хуже на дороге накануне Средигодья,
когда по дороге еще можно было ездить, а мир был шире. Но линия Эла шла от
священников, и дед Кельн однажды шепотом утешал Джиран тем, что ее отец в
молодости тоже видел сны, но заверял, что этот недуг прошел у него с
годами.
Ей бы очень этого хотелось, потому что некоторые сны приходили к ней,
когда она бодрствовала, и в одном из них она видела себя в Шиюне, сидящей
на огромном холме среди сватающихся к ней полукровок, по сравнению с
которыми Фвар - ничтожество. Это были сны-желания, совершенно не похожие
на сны, от которых ее прошибал холодный пот, в которых она переживала
обреченность Чадриха или судьбу Соши, видела под водой лица утонувших -
сны о Хноте, приходившие, когда луны начинали сближаться, а небо, море и
земля вздымались в конвульсиях. Казалось, что приливы и отливы двигаются в
ее крови, делая ее мрачной и расположенной к диким выходкам во времена
прилива Хнота. В ночи прилива она даже боялась уснуть; все луны сияли, и
она клала ростки азаля под подушку, лежа без сна столько, сколько могла.
Ее кузины, как и все в доме, боялись, когда она говорила об этом,
считая, что все это болезненные желания и мечты. И только Фвар, который
ничего не уважал и которого меньше всего волновало подобное, хотел ее в
жены. Другие предлагали ей более кратковременные и менее постоянные связи,
но она оставалась одна. И была несчастна.
Существовала еще одна причина, которая держала ее в крепости Бэрроу:
страх, что если кто-то из болотников возьмет ее в Чадрих, он может потом
отказаться от нее и оставить вне закона, без всякого прибежища, умирать в
болоте. Может быть, у нее хватит решимости однажды отважиться на этот
риск, но этот день еще не настал. Сейчас она была свободна и одинока, и
счастье, что у нее были Соша и Сил, было лучшее время в жизни, когда она
могла скитаться по островкам как ей хотелось. Конечно, что бы о ней ни