"Керолайн Черри. Русалка (Русалка #1)" - читать интересную книгу автора

чашу этой заботы, и кроме того, вполне могло быть, что мальчик имел в
голове какой-то собственный гнусный план...
Если только исключить то обстоятельство, что он был очень
чистосердечен.
Это и смущало и соблазняло одновременно... Обдумывая происходящее,
Петр Ильич припомнил объяснения, которые делал на этот счет его отец. Он
утверждал, что на земле есть лишь два сорта людей, одни из которых живут
только умом, а другие всегда полагаются всего лишь на удачу. Следуя этим
советам, он постепенно убедился, что удача хороша только при наличии
явного обмана, например, как при игре в кости, залитые свинцом...
Тем временем, боль в боку не прекращалась, и, скорее всего, от
воспоминаний, начала болеть еще и голова. Ведь надо же было вообразить в
молодые годы, что верные друзья могут сделать его богатым и счастливым, а
пока эта дурь закончилась, он оказался в самом худшем положении, какое
можно было вообразить, и Саша был абсолютно прав, жалея его. А еще этот
необычайный дурак вбил себе в голову, что он настолько неотразим, что ни
одна женщина не может думать ни о чем больше, как только о нем.
В общем-то было видно, что Саша Васильевич не так сильно и нуждался в
нем, но по-прежнему был очень чутким и внимательным, и упорство, с которым
он проявлял свою заботу и которое можно было принять в равной мере и за
глупость, и за злодейство, хотя ни то, ни другое никак не сочетались с его
знанием определенных вещей, с одной стороны, и с мягкосердечностью, с
другой.
В конце концов, он устал думать обо всем этом, утомленный тяжелыми
ударами в голове и приступами острой боли в боку, едва ли не при каждом
шаге. Возможно, что он случайно столкнулся с таким не по годам развитым
малым, который каким-то внутренним чувством уловил, что он должен по мере
сил защищать этого мерзавца и игрока (с чем он, может быть, и не
достаточно хорошо справлялся, но это можно пока оставить в стороне), или,
что еще более невероятно, с бедным парнем, который был так захвачен его
нравом и образом жизни, что не нашел ничего лучше, как просто посчитать
его за господина, которому он должен был помогать.
"Я думаю, что ты ошибаешься на мой счет", должен был бы сказать Петр,
будучи полным дураком. "Ты должно быть ошибаешься во мне, принимая меня за
порядочного человека, Саша Васильевич".
Это было бы так, если исключить то, что мальчик мог, на самом деле,
видеть, что я из себя представляю. Ведь вряд ли бы мы встретились с ним
при лучших обстоятельствах.
"...И почему, собственно говоря, нужно быть дураком?" Петр продолжал
размышлять, пока они шли, нагибаясь под сухими бьющими по глазам ветками
деревьев. "Обдумай свое поведение, Петр Кочевиков! Если мальчик хотя бы
наполовину не в своем уме, так подари ему ощущение народного волшебства и
не мучай его правдой жизни. Он лучше всяких нормальных людей знает, как
ему поступить.
...И когда-то, как только мы минуем весь этот путь, и может быть,
доберемся до Киева, где вокруг будут воспитанные и культурные люди, я,
возможно, научу его защищаться.
...По крайней мере от других, менее щепетильных негодяев".