"Керолайн Черри. Ангел с мечом ("Эра возрождения")" - читать интересную книгу автора

ниши с лавками и тавернами, убежища отчаявшихся, чьи кости однажды тоже
станут принадлежать нижним креплениям. Это было место, в котором можно
исчезнуть. Человеческая жизнь была здесь неустойчивой, беглой, как лодка,
которая подобно черному призраку мелькнет между опорами моста, проплывет
сквозь какое-то пятнышко солнечного света, открытое до самого неба, а потом
опять тихо и бесследно исчезнет в этом лабиринте. Жизнь здесь можно
погасить, тело сбросить в воду, и никто этого не заметит. Или, если все же
заметит, ему некуда подать жалобу. Хотя и был губернатор, Иосиф Александр
Калугин его звали, но до него никто не добирался. Чаще бывало так, что на
пути вверх сидел богатый Кто-то, вместе с еще одним богатым Кем-то, которые
могли купить много смертей и нимало не волновались из-за какой-то еще одной.
Меровинген жил не хуже и не лучше, чем остальная планета. Красивый вид
города лучше всего ценили издали - скажем, с наветренной стороны
современного порта. Или с моря, по ту сторону окраины. А когда к нему
приближаешься, можно почуять, насколько прогнил этот старый Меровинген,
город, построенный на лабиринтах мостов, наполненный презрением позднего
Меровингена ко всякому планированию. Город рос гнойным нарывом на мелком
боковом рукаве реки, на проваливающихся причалах; хвала предкам за их
предусмотрительность. Город вонял. И был прибежищем пиратов, укрытием
отчаявшихся и отверженных из других городов.
Но большинство несчастных просто в нем родились.

***

Альтаир Джонс была одной из них. Она толкала шестом свой
латаный-перелатанный скип по черным водным улицам Меровингена, под мостами
города и по редким открытым каналам, транспортируя при этом любой мелкий
груз, который можно было разместить в лодке, состоявшей большей частью из
материала, который когда-то раньше служил в качестве палубных досок старой
"Звезде Дета", пока не взорвались ее котлы и в награду или в наказание не
отправили пятьдесят два члена экипажа и восемьсот девять пассажиров к
предкам. Альтаир Джонс была долговязой, длиннорукой семнадцатилетней
девушкой - или даже шестнадцатилетней; она забыла. И ее мать не оставила ей
ничего, кроме поврежденной лодки, одежды на теле и адвентистского имени,
которое в преимущественно ревентатистском городе отнюдь не приносило ей
большой пользы.
Босиком, в рваных штанах до колен и в фуражке канальщика, низко
надвинутой поверх черных волос на темное, загорелое лицо, она уже не могла
сойти за юношу, которого она изображала, пока не округлилась; но заглянув ей
в глаза, можно было заметить, что это глаза женщины, которая пробьет дыру в
лодке или бочонках любому, кто даст повод для этого даже спустя годы после
соответствующего события, когда он крепко и спокойно спит на борту. На реке
можно найти более легкую добычу, чем Джонс. Такое чувство у людей появлялось
очень быстро. С Джонс обращались по-деловому; тогда хотя бы можно было быть
уверенным, что твой собственный груз достигнет места назначения, если у тебя
есть одна или две бочки. И если ты честный канальщик, то без всяких можешь
попросить Джонс присмотреть за твоей лодкой, пока сам чем-то занят на суше,
и тогда никто не причинит твоей лодке никаких хлопот. Если Джонс
отправлялась на сушу и оставляла свой скип под присмотром, она брала с собой
нож и крюк - два простых инструмента, но речные крысы и канальщики умели