"Федор Чешко. Час прошлой веры" - читать интересную книгу автора

на поляне - холм, невысокий, будто оплывший от собственной невыносимой
древности. А на холме - четкий и крепкий силуэт, устремленный туда, в
недальнюю черноту неба; устремленный, но однако тяжело и плотно стоявший
здесь, на холме, в болотах, над гнилыми лужами, над полупрозрачной от
убогости травкой, над хилыми, загнивающими деревцами, крепко, недосягаемо,
навсегда. Господи, так это только-только до заброшенной часовни дошли?!
Так это, значит, еще не меньше трех часов идти надо?!
Наверное, Ксюша всхлипнула, потому что Олег обернулся к ней, и в
шалых глазах его забрезжило наконец человеческое, осмысленное.
- Ксюша... - Он осторожно тронул ее за плечо. - А Ксюша... Давай-ка
мы в Белополье сегодня не пойдем. Давай-ка мы с тобой в часовне
переночуем. Хлеб есть, консервы... И куртки есть - не замерзнем. Или, если
в Белополье, то я тебя понесу. Или - или.
Ксюша, глядевшая на него снизу вверх, чуть не заплакала от
безнадежности. Понесет! Двенадцать километров, через болота, ночью, под
дождем (вот, уже капает, все сильнее, все чаще). А ночевать в этой
развалине на болоте, в сырости, на голом полу... Да не в сырости дело -
страшно просто здесь ночевать, что он, не понимает, что ли?! Но идти в
Белополье... Ксюша представила себе, как будет идти в Белополье, и
простонала в отчаянии:
- Ладно, ночуем здесь.
В часовне было темно и пусто. Олег пошарил лучом фонарика по
исписанным похабщиной стенам, на которых сквозь сырую, неряшливо
наляпанную известку темными пятнами проступали лики святых, по заваленному
битым кирпичом и всяческой дрянью земляному полу; сказал неестественно
бодро и решительно:
- Отлично! Ночевка будет по первому разряду.
Ксюша, нерешительно топтавшаяся у входа, восприняла это заявление
скептически. Хоть бы заснуть скорее, чтобы поменьше впечатлений оставила
эта ночь...
А Олег тем временем пристроил фонарик на полу, ногами расшвырял по
углам негорючий мусор, горючий сгреб в кучу; и вот уже трескуче искрят,
разгораясь, сырые щепки, и шустрые язычки пламени, коптя, облизывают
жестянку с тушенкой, а на расстеленном полиэтилене нарезан хлеб, и в углу
устроено лежбище из двух штормовок, рюкзака и плаща... Может, не такая уж
плохая ночевка получится?
Некоторое время им было не до разговоров. Но потом, когда опустевшая
жестянка была аккуратно подчищена корочкой, а ее место на крохотном
костерке заняла алюминиевая фляга с чаем, завязался мало-помалу и
разговор.
- Просто удивительно, откуда здесь все это, - сказал Олег, досадливо
озираясь по сторонам. В глазах его была какая-то детская обида, будто
только сейчас он заметил всю ту гадость, которую получасом раньше сам же
сгребал под стены. - Ведра, галоши... А около входа - заметила? -
автомобильная покрышка. А до ближайшей дороги, между прочим, километров
пять, не меньше.
Ксюша зябко горбилась, топила подбородок в воротник пушистого
свитера:
- Люди охотнее всего гадят в местах, обжитых другими людьми. А в
местах, которые были для кого-то святыми, гадят с особым трудолюбием и