"Федор Чешко. Архангелы и К0 ("Бэд Рашн" #2) " - читать интересную книгу автора

притоне греха и возмутительного разврата собираются развратники приличные и
благочестивые, которые не любят, когда при них напиваются и непочтительно
поминают святых.
Молчанов было хотел ответить чем-нибудь вроде "ну и собирались бы тогда
не в притоне, а в церкви". Но спорить было лень. Поэтому он всего лишь
привстал, звонко заехал одному из красавцев по правой щеке и невнятно
попросил смиренно подставить левую.
Дальнейшее колледжерному учителю запомнилось плохо. Перед глазами
плескалась тошнотворная муть, из которой высверкивали какие-то лица,
предметы мебели, кулаки... иногда почему-то ботинки... Кажется, он все-таки
кого-то пытался бить, и под его неуклюжие взмахи несколько раз действительно
подворачивалась левая щека... правда, к сожалению, собственная.


2


Веки раздвигались так медленно, с такой невыносимой натугой, что Матвею
отчетливо прислышался визгливый жалобный скрип. Но когда титанический труд
увенчался-таки успехом и когда удалось, сцепив зубы да обливаясь слезами,
перетерпеть нападение света, остервенело кинувшегося выгрызать
обеззащитневшие глаза... Да, вот тогда-то выяснилось: приложенные усилия и
перенесенные муки стоили того, чтобы их переносить и прикладывать.
Потому что вокруг обнаружились голые белые стены, и стен этих было три,
а четвертую подменяла собой прочная решетка с раздвижными дверьми
(запертыми), с раздвижным окошком (запертым) и с табличкой на глобале
(первая надпись на глобале, увиденная Матвеем за последние четыре месяца):
"Прикасаться воспрещено. Любыми способами препятствовать наблюдению из
коридора воспрещено".
Молчанов умиротворенно смежил глаза и расслабился. Более детальное
изучение окружающего интерьера ему не требовалось - еще в детстве будущему
суперхакеру выпало предостаточно возможностей изучить такие интерьеры во
всех их стандартных подробностях.
Не глядя и даже толком не ощупывая, он знал теперь, что валяется (в
одежде, обуви и, кажется, в шляпе) на этаком жестком влагоотталкивающем
топчане, хоть под, хоть за которым хрен спрячешься; а треть противоположной
стены залита голубоватым керамопластом, из которого торчит кран (температура
воды плюс тридцать два градуса по шкале Цельсия), раковина, полочка с
умывальными принадлежностями (мыло от древности растрескалось, а зубной
массажер лыс и на попытку включения реагирует одним лишь истерическим
писком)... А еще там есть зеркало - непременно треснувшее и захватанное
мыльными пальцами... Вспомнив о зеркале, Матвей непроизвольно вновь
приоткрыл глаза и скосил их на "умывальный угол". В этот раз открывание глаз
удалось с поразительной легкостью, но, пожалуй, лучше бы оно не удалось
вообще.
Ошарашенный увиденным, Молчанов судорожно задергал ногами и сел,
уставясь в надтреснутое, захватанное мыльными пальцами зеркальное стекло. А
оттуда, из стекла этого, с ужасом пялилось на Матвея какое-то невообразимое
уродище. Губы - ни дать ни взять хот-доги под кетчупом, нос цветом, формой
и, главное, консистенцией напоминает маринованный томатоид, а уж глаза...