"Федор Чешко. Архангелы и К0 ("Бэд Рашн" #2) " - читать интересную книгу автора

Да мало ли о каких еще чудесах повествуется в ярких буклетах,
по-древнему отпечатанных на пэйпарлоне и прямо-таки ломящихся от ярких
картинок. На картинках этих могучие бородатые лесорубы с гигантскими
топорами на широченных плечах размашисто шагают прекрасными златолиственными
рощами; усыпанные стружками благообразные старцы в кожаных фартуках и с
перехваченными кожаными же лентами седыми кудрями придирчиво рассматривают
шедевры столярного искусства; а прекрасные, нетронутые молекулярной
косметикой жены, дочки и внучки подают мужьям, отцам и дедам несинтетическую
обильную снедь...
Глядя на все это, оставалось лишь диву даваться: отчего же население
столь райского мира так малочисленно и умножается лишь естественной
прибылью? Отчего Новый Эдем по сию пору не захлёстнут волной переселенцев -
легальных, а тем более нелегальных? И четырех месяцев райской жизни не
потребовалось Матвею, чтобы это понять.
Зрелище, подаренное Молчанову... пардон, Степану Чинареву обзорным
дисплеем заходящего на посадку лифт-модуля, ни в какое сравнение не шло с
буклетными пейзажиками. Верней, это пейзажики не шли в сравненье с
реальностью. Багряная парча и золотой бархат лесов, чистые зеркала озер в
буровато-желтой оправе степи... Островок черепичных крыш, тонущих в золоте
же... Уютный, но невостребованно пустынный космопорт всего-то на десяток
старт-финиш площадок... Только две из них были заняты лифт-модулями
транзитных лайнеров, да еще одна, отдаленная, приютила расписанную багрянцем
и все тем же вездесущим золотом кросстаровскую пассажирскую шхуну (всю
местную космоэскадру)...
Целомудренная, не изнасилованная прогрессом планета в ореоле
романтической старины и бесценных сокровищ... Разве мало, чтоб покорить
сердце отставного авантюриста - особенно когда у авантюриста душа поэта...
душа, которой едва минуло двадцать пять...
И первым же человеком, встреченным в этом мире, была ОНА.
Виолентина.
Имя, подернутое очарованием медлительно-прекрасной музыки древних.
Она была так мила, так очаровательно застенчива; к ней так шло
обливающее от горла до щиколоток закрытое пуританское платье
("пуританское" - господи, псевдо-Чинарев тогда и слов-то таких не знал). Она
была так похожа и так упоительно непохожа на... нет, вот об этом лучше не
надо.
И не было ничего того, что обычно сулят подобные случайные встречи в
портовых городах. Был только бесконечный разговор - ни о чем и обо всем
сразу; были только несмелые взгляды из-под длинных ресниц, взгляды,
захлебывающиеся мучительным жарким румянцем... А напоследок - не поцелуй, не
особенные слова какие-нибудь, а только робкое пожатие затянутых перчаточным
шелком тоненьких пальцев... да тихий закат... да тихий шелест листвы,
похожей на золотые ленты... да самозабвенная трель неведомой местной
пичуги... Как это, оказывается, много!
"Какой, оказывается, ты идиот!" Это Дикки Крэнг так сказал
единственному своему дружку-приятелю, когда окончательно убедился, что тот
решил остаться в золотом раю не для какой-нибудь хитроумной затеи, а ради...
"Болван!" - выхаркнул Крэнг на прощанье сквозь уже готовые сомкнуться кулисы
люкового затвора. А через пятнадцать минут лифт-модуль натужно приподнялся
на невидимых лапах антиграва и вознесся в зенит, туда, где в ожидании