"Федор Чешко. Урман" - читать интересную книгу автора

не придумаешь: стрела прошила улепетывающую чернобурку навылет, но лисица
только прыти наддала от этого попадания.
Выругавшись нехорошо и длинно, Кудеслав отправился подбирать стрелу;
потом, чуть ли не бороздя носом лесную подстилку, прошел с десяток шагов
вдоль кровяного следа. Велимир, наверное, мигом бы понял, смертельно ли
подранена бедолашная зверина, но железноголовый Урман лишь хмыкал досадливо
да пожимал плечами. По его впечатлению, человек с этакой раной вряд ли бы
дожил до темна. А лисица... Чем леший не шутит - может, она забьется
куда-нибудь в крепь, отлежится, очухается... Или все-таки сдохнет, и вот
тогда дурню-подстрелыцику не миновать гнева Лисьего Деда. Получается,
означенному дурню теперь лишь одно спасенье: выследить и добить. И съесть,
что ли, хоть кусочек добычи - тогда смерть чернобурки обретет какое-то
подобие смысла. А иначе свою вину перед лисьим родом Мечнику не загладить.
Так что Кудеслав Урман на голом месте наделал себе изрядных хлопот.
Тени длиннеют, Хорсов златой свет наливается пока еще робкой червленью -
предвестницей вызревающего заката... Удастся ли быстро догнать раненую
тварь? А если не удастся, то как искать не шибко явственный след в сумерках,
в ночной темноте? Придется откладывать до утра, придется и завтрашний день
тратить на расхлебывание мимолетной глупости... И при любом исходе нужно
будет задобрить Лисьего Деда обильной требой да обещаньем (сторожких-то и
боги устерегают!) впредь никогда не трогать его хвостатых родовичей...
...Цепочка кровяных капель вывела в какое-то вовсе незнакомое,
неприятное место.
Боясь потерять след, Мечник безотрывно смотрел под ноги - и все же его
угораздило споткнуться о подвернувшуюся под эти самые ноги черную, словно бы
окаменелую коряжину. С изрядным трудом удержавшись-таки от падения, он мимо
воли чиркнул рассеянным взглядом окрест себя... и обомлел.
Здесь был пожар. Когда-то. Давным давно. Мелколесье выгорело начисто, а
великанские полутораохватные дубы обуглились, потеряли ветви, кору, жизнь,
но остались стоять чудовищными черными трупами.
Обычно лесные гарища стремительно зарастают травой, кустарником,
сорными жердеподобными деревцами...
А здесь был только мох. Кудлатая буро-зеленая хлябь топила подножия
дубов-мертвецов, бурые лохмотья висли с культеподобных угольных сучьев... И
надо всем этим - воспаленность болезненного заката...
Мечник мгновенно забыл и о подраненной чернобурке, и о мести Лисьего
Деда. Он, Мечник, на какое-то время забыл даже о том, что кроме зрения у
него есть еще какие-то чувства. Впрочем, довольно скоро своему хозяину
напомнил о себе слух.
Отмахиваясь от заунывного, стонущего нытья, Кудеслав злобно помянул
назойливую дрянь, лезущую в самые уши. Ну, хочется тебе человечьей крови -
хряк с тобой, кусай уже да и проваливай, откуда прилетела. Нет же, зудит и
зудит, паскуда...
Лишь убедившись, что отмахивания и брань одинаково бессильны против
надоедливого заунывья, Мечник вдруг осознал: это не жужжание летучего
кровососа. Это далекий человеческий голос. Пение, что ли?
Миг-другой промешкав в тягостной нерешительности, Кудеслав вдруг
сорвался с места и стремительно зашагал на звук - похоже, ради единственной
цели - скрыть от самого же себя, до чего ему, Кудеславу Мечнику, не хочется
приближаться к неведомому то ли певцу, то ли нежить знает кому. Да уж,