"Гильберт Кийт Честертон. Человек в проулке [цикл о Брауне]" - читать интересную книгу автора

- Повредил себе руку! - с презрением воскликнул капитан
Катлер. - Да это ж просто царапина.
- Но из нее шла кровь, - кивнув, возразил священник. -
На кинжале сейчас следы крови, это мы знаем. Зато нам уже
никогда не узнать, была ли на нем кровь до этого.
Все молчали, потом Сеймор сказал взволнованно, совсем не
так, как говорил обычно:
- Но я видел в проулке какого-то человека.
- Знаю, - с непроницаемым лицом сказал отец Браун. - И
капитан Катлер тоже его видел. Это-то и кажется
неправдоподобным.
И, еще прежде чем они взяли в толк его слова и сумели
хоть что-то возразить, он вежливо извинился, подобрал свой
неуклюжий старый зонт и, тяжело ступая, побрел прочь.
В нынешних газетах все поставлено так, что самые важные и
достоверные сообщения исходят от полиции. Если в двадцатом
веке убийству и вправду уделяется больше места, чем
политике, на то есть веские основания: убийство предмет
куда более серьезный. Но даже этим едва ли можно объяснить
широчайшую известность, какую приобрело "Дело Бруно", или
"Загадочное убийство в проулке", и его подробнейшее
освещение в лондонской и провинциальной прессе. Волнение
охватило всю страну, и потому несколько недель газеты писали
чистую правду, а отчеты о допросах и перекрестных допросах,
хоть и чудовищно длинные, порой просто невозможные, во
всяком случае заслуживали доверия. Объяснялось же все,
разумеется, тем, какие имена замешаны были в этом деле.
Жертва - популярная актриса, обвиняемый - популярный актер,
и обвиняемого, что называется, схватил на месте преступления
самый популярный воин этой патриотической эпохи. При столь
чрезвычайных обстоятельствах прессе приходилось быть честной
и точной; вот почему все остальное, что касается этой
единственной в своем роде истории, можно поведать по
официальным отчетам о процессе Бруно.
Суд шел под председательством судьи Монкхауза, одного из
тех, над кем потешаются, считая их легковесными, но кто на
самом деле куда серьезней серьезных судей, ибо легкость их
рождена неугасимой нетерпимостью к присущей судейскому клану
мрачной торжественности; серьезный же судья, по существу,
легкомыслен, ибо исполнен тщеславия. Поскольку главные
действующие лица пользовались широкой известностью,
обвинителя и защитника подобрали особенно тщательно.
Обвинителем выступал сэр Уолтер Каудрей, мрачный, но
уважаемый страж закона, из тех, кто умеет производить
впечатление истого англичанина и притом внушать совершенное
доверие и не слишком увлекаться красноречием. Защищал
подсудимого мистер Патрик Батлер, королевский адвокат, - те,
кто не понимает, что такое ирландский характер, и те, кого
он ни разу не допрашивал, ошибочно принимали его за flaneur
(1). Медицинское заключение не содержало никаких