"Гилберт Кийт Честертон. Парадоксы мистера Понда" - читать интересную книгу автораполичным. - Он слегка покашлял. - Простите невольный каламбур.
- Что же, - сказал капитан Гэхеген, когда Уоттон, спустя много времени, поведал эту историю. - Мой любимый персонаж в вашей драме - это клоун. Он такой неуместный. Я и сам такой. Я неуместен. - Это верно, - сказал сэр Хьюберт Уоттон и вернулся к своим документам. - Он как шут у Шекспира, - не унимался Гэхеген. - Шуты Шекспира вроде бы не относятся к делу, и все же они - хор трагедии. Шут - пляшущее пламя, озаряющее темный дом смерти. Вероятно, мы можем отождествить Понда с Полонием. И он принялся развивать теорию о шутах драматурга и поэта, которого пламенно любил, читая целые куски из его пьес пылко, как ирландский оратор, в чем немало помог департаментским клеркам и оживил их работу, а занимались они насущными и деликатными проблемами, касающимися американских претензий к торговым делам в Ванкувере. ЧЕЛОВЕК, О КОТОРОМ НЕЛЬЗЯ ГОВОРИТЬ М-р Понд уписывал устрицы - зрелище серьезное и впечатляющее. Его друг Уоттон не любил устриц и говорил, что не видит, зачем глотать то, что едва ли возьмешь в рот. Он часто говаривал, что не видит в чем-нибудь смысла, и оставался глух к задумчивым замечаниям своего приятеля Гэхегена, который предполагал, что он видит в этом бессмысленность. Для сэра Хьюберта Уоттона бессмысленности не существовало; зато для капитана Гэхегена ее было предостаточно. Гэхеген целые башни из устричных скорлуп свидетельствовали о том, что он уминал их довольно лихо, словно обычную hors d'oevre {Закуска (франц.)}. А вот м-р Понд относился к ним заботливо - он их пересчитывал, словно овец, и поглощал с величайшей ответственностью. - Мало кто знает, - заметил Гэхеген, - что Понд на самом деле - устрица. Опрометчивые натуралисты (упомянем неистового Пилка) предполагали, что он, скорее, рыба. Какая там рыба! Благодаря исследованиям Нибблза в его эпохальном труде "Человек-устрица" наш друг занял высокое и законное место на биологической лестнице. Не хотел бы докучать вам доводами. Понд носит бороду; таким украшением он и устрицы одиноко противостоят миру современной моды. Когда он замолкает, он нем, как устрица. Когда он убеждает нас что-либо проглотить, то мы не сразу осознаем, что за глубоководное чудовище мы проглотили. А главное, в этой устрице - бесценный жемчуг парадокса. - И он поднял бокал, как бы заключая речь и предлагая тост. М-р Понд поклонился и заглотнул очередную устрицу. - В самом деле, - промолвил он, - мне вспомнилось кое-что, относящееся к речи, навеянной устрицами или, вернее, их раковинами. Вопрос о высылке опасных лиц, даже если их только подозревают, имеет любопытные и трудноразрешимые аспекты. Мне припоминается весьма странный случай, когда правительству пришлось решать вопрос о депортации одного желательного лица. То был иностранец... - Видимо, вы хотели сказать: "нежелательного лица", - поправил Уоттон. М-р Понд проглотил еще одну устрицу и продолжал: - ...и обнаружилось, что трудности просто непреодолимы. Уверяю вас, |
|
|