"Гилберт Кийт Честертон. Парадоксы мистера Понда" - читать интересную книгу авторапринять в Партию.
- Неужели кто-то столь порочен, что пробудил моральное чувство даже в большевике-книготорговце? - спросил Понд. - Что же он натворил? - Важно не что он творит, но и то, кто он, - сказал Хасс. - Забавно, что вы так выразились, - сказал Понд. - Я как раз почти догадался. Кто же он такой? Он достал газетную вырезку из жилетного кармана и протянул ее собеседнику, добавив: - Обратите внимание, что террорист Тарновский подстрекает забастовки и мятежи не только в этой стране, но именно в этой столице. Что ж, наш друг в белой шляпе кажется в этом деле мастером. Хасс тихонько барабанил по столу и мрачно, монотонно бормотал: - Никогда, никогда ему не бывать вождем... - Ну а что, если он все-таки вождь? - спросил Понд. - У него несомненно повадки вождя, какая-то властность жеста. Разве он ведет себя не так, как вел бы себя Тигр Тарновский? М-р Понд надеялся удивить книготорговца; но удивиться пришлось ему. Эффект был таков, что описывать его как удивление было бы смешно и нелепо. М-р Хасс застыл на месте, точно каменный идол; выгравированное лицо как-то жутко изменилось. Так и казалось, что это - кошмарная история, в которой человек обнаруживает, что он обедает с дьяволом. - Боже мой, - сказал атеист слабым, чуть ли не писклявым голосом, - так вы думаете, что это - Тарновский! - И неожиданно разразился хохотом, подобным мрачному уханью совы - пронзительному, монотонному, непрестанному. - Откуда вы можете знать, - сказал Понд, несколько раздосадованный, - - Да оттуда, что я сам Тарновский! - отвечал книготорговец с неожиданной трезвостью. - Вы говорите, что вы не шпион. Но, если вам угодно, можете меня выдать. - Уверяю вас, - сказал м-р Понд, - я не шпион и даже, что хуже, не сплетник. Я всего лишь турист, отнюдь не болтливый, и путешественник, который не рассказывает сказок о путешествиях. Кроме того, я благодарен вам, вы подсказали мне важный принцип. Никогда прежде я не понимал это столь ясно. Человек всегда говорит то, что он подразумевает; но особенно - когда он это скрывает. - По-видимому, - заметил другой тихим гортанным голосом, - такие фразы вы и зовете парадоксом. - Не говорите вы так! - простонал Понд. - В Англии всякий так говорит. Л я понятия не имею, что это значит. - В таком случае, - говорил себе м-р Понд, - кто же тот человек? Что он совершил, почему его могут арестовать или выслать? Или иначе - что это за преступление, если его не могут арестовать или выслать? Так на другое утро, в ярком солнечном сиянии, Понд сидел за своим столиком в кафе, обдумывая новые трудности. Солнце веселым золотом озаряло пейзаж, еще недавно столь мрачный, даже черный, хотя и с кровавыми пятнами большевистской газеты. По крайней мере в социальном смысле буря поутихла - если не сама забастовка, то забастовщики. Их удалось перехитрить, по всей улице выставили пикеты полиции, и в солнечном покое они казались столь же безобидными, как игрушечные деревья или нарисованные фонари. М-р Понд ощутил, что возвращается та смутная радость, которую англичанин порой |
|
|