"Гилберт Кийт Честертон. Пять праведных преступников" - читать интересную книгу автора

изгнанницей. Он смотрел это шесть раз, даже зубами не скрипел. А как она
разговаривает! Первый муж ее не понимал, второй до конца не понял, третий
понемногу понял, а пятый - нет, и так далее, и так далее, словно там есть
что понимать. Сами знаете, что такое абсолютно себялюбивый дурак. А он
терпит даже их.
- Собственно говоря, - ворчливо произнес высокий, - он выдумал
современное искупление - искупление скукой.
Для нынешних нервов это хуже власяницы и пещеры.
Помолчав немного, Пиньон резко спросил:
- Как вы все это узнали?
- Долго рассказывать, - ответил тот, кто сидел напротив. - Дело в том,
что Марийяк пирует раз в год, на Рождество. Он ест и пьет, что хочет. Я
познакомился с ним в Хоктоне, в тихом кабачке, где он пил пиво и ел тушеное
мясо с луком. Слово за слово, мы разговорились. Конечно, вы понимаете,
разговор был конфиденциальный.
- Естественно, в газету я не дам ничего, - заверил журналист. - Если я
дам, меня сочтут сумасшедшим. Теперь такого безумия не понимают. Странно,
что вы так к нему отнеслись.
- Я рассказал ему о себе, - ответил странный человек. - Потом
познакомил с друзьями, и он стал у нас... ну, президентом нашего маленького
клуба.
- Вот как! - растерянно сказал Пиньон. - Не знал, что это клуб.
- Во всяком случае мы связаны, - сказал его собеседник, - Каждый из
нас, хотя бы однажды, казался хуже, чем он есть.
- Да, - проворчал высокий, - всех нас не поняли, как тетушку Праг.
- Сообщество наше, - продолжал самый странный, - все же повеселей, чем
она. Мы живем недурно, если учесть, что репутация наша омрачена ужасными
преступлениями.
Мы разыгрываем в самой жизни детективные рассказы или, если хотите,
занимаемся сыском, но ищем мы не преступление, а потаенную добродетель.
Иногда ее очень тщательно скрывают, как Марийяк... да и мы.
Голова у журналиста кружилась, хотя, казалось бы, он то привык к
преступлениям и чудачествам.
- Кажется, вы сказали, - осторожно начал он, - что вы запятнаны
преступлениями. Какими же?
- У меня - убийство, - сказал его сосед. - Правда, оно мне не удалось,
я вообще неудачник.
Пиньон перевел взгляд на следующего, и тот весело сказал:
- У меня - простое шарлатанство. Иногда за это выгоняют из
соответствующей науки. Как доктора Кука, который вроде бы открыл Северный
полюс.
- А у вас? - совсем растерянно обратился Пиньон к тому, кто столько
объяснил.
- А, воровство! - отмахнулся он. - Арестовали меня как карманника.
Глубокое молчание, словно туча, окутало четвертого, который еще не
произнес ни единого слова. Сидел он не по-английски прямо, тонкое
деревянное лицо не менялось, губы не шевелились. Но, повинуясь вызову
молчания, он превратился из дерева в камень, заговорил, и акцент его
показался не чужеземным, а неземным.
- Я совершил самый тяжкий грех, - сказал он. - Для кого Данте оставил