"Ангел" - читать интересную книгу автора (Демченко Сергей Александрович)

Глава XII

…Две величественные тёмные тени в ниспадающих одеяниях стояли передо мною в отблеске костра, перед которым я проводил свой тихий вечер. Отсвет пламени как бы растворялся в них, увязал в складках их «одежды» и промахивался, озадаченно припадал к земле и будто бил хвостом, словно гневный хищник, а затем снова «выстреливал» всё новыми и новыми бестелесными вспышками в этих странных и неуместных здесь в такое приятное время суток «визитёров».

Казалось, что огонь бросался на мою защиту. Бросался, ощетинившись копьями грозных острий, от которых в испуге отшатывалось бы всё живое.

Раз за разом стихия будто нападала на пришлых, гневно вздымаясь, и опадая в бессилии поразить тех, против кого она яростно восставала, стремясь собственной энергией победить дыхание холодных звёзд, исходившее от сотканных из бездушного, неживого Ничто, созданий. Костёр удивлённо фыркал и шипел на ветру, когда его оторванные от основной матрицы летучие посланцы без пользы растворялись среди молекул, атакуемых им. Становясь их сутью, охотно вбираемой, неотъемлемой их частью.

Я укоризненно покачал головой, цокнув при этом языком, и огонь пристыжено стёк по незримым канатам воздуха в своё первородное лоно. Озадаченно втянув обратно в себя плети жара, он уменьшился в своих размерах и вновь растёкся по раскалённым до белизны угольях. Словно разом присмиревший пёс, послушно разлёгшийся у ног жёсткого хозяина.

Очевидно, и без моего вмешательства поняв бессмысленность своей затеи, огонь примирился с Ними, признав за «своих» тех, кто и без того состоял из всех известных миру стихий и измерений. И уже более не кидался на них, подобно обкуренному хомячку на медведя.

Настоящих Лиц Теней видно не было. Их скрывали тьма и игра света, рисуя причудливо некие стандарты размытых пастельных форм, по отдельным штрихам позволяющим воображению «дорисовать» подобие привычных в этом мире линий…

Создавалось впечатление, что они завязали свои лица платками, как Зорро. А блики пламени довершали картину, угодливо подавая вашей фантазии фантомы едва угадываемых светящихся глаз, словно отражающих сполохи пламени.

Хотя я откуда-то совершенно точно знал, что стоящие предо мною не являются людьми в рамках нашего ассоциативного восприятия. И не имеют должных сопутствовать этому сходству черт. И каждый из них не был ими по сути своего истинного происхождения.

Они появились предо мною неслышно, словно привидения. Я как-то пропустил их «материализацию», отвлекшись на перемешивание углей, однако воспринял их «визит» спокойно.

В этот раз.

Случись это со мною в «моём», прежнем измерении, я бы огласил лес воплями и, наверное, сиганул бы прямо в пропасть, перепутав с перепугу направления. Прямо сквозь них, стоящих как раз неподалёку от её края.

Теперь же я лишь взглянул в их сторону, словно на нечто само собой со мною разумеющееся. И молча протянул им шампур с жареным мясом. Они никак не отреагировали на этот мой, пожалуй, самый миролюбивый жест за последнее время.

Я пожал плечами. Как хотят. Видимо, они не питаются ничем, кроме эфира. Хотя зря. Мясо было действительно хорошее…

— Привет, Тени. — Я намеревался всё-таки узнать, чем заслужил подобную честь.

— Здравствуй, Высокое Существо.

Гм-м, у них даже голоса есть… Это интересно. Не завывания и стенания, как в каком-нибудь историческом замке, а ГОЛОС!

Правда, слегка безжизненный и бесцветный, но на то они и Тени, чтобы не плясать и не дурачиться тут, приходя к вам далеко за полночь…

— Чем обязан? — Не хочу выглядеть идиотом, но иначе я разговаривать с кем-либо не могу. Без иронии.

Ну, в смысле, когда я не «торкаюсь» этим своим «могуществом». А вот в обычном своём состоянии… Будь ты хоть трижды Тень, ну, не переходить же мне на древнюю выспренность латыни?!

Мол, «примите, о величайшие из величайших, заверения в совершеннейшем моём почтении», ну и так далее.

Так что уж пусть примут меня, каков есть.

Тем более, что я не знаю, какую цель преследуют те, кто так легко и столь точно нашёл меня здесь. Ну, а если не нравится что — так я никого на пикник не звал. Дорога свободна. А у меня мясо вот — остывает…

— Мы пришли сказать Тебе, Высокое Существо, что Начатое ранее должно завершиться. Врата раскрыты, и Недостойное Жить — на свободе.

Ну, что ты с ними поделаешь? Я скривился. Они всё-таки говорят на этой пародии нормального языка. Вычурность и цветистость фраз просто раздражительна.

— Ребята, вы сами не из Лувра середины семнадцатого века? Подарите словарик ваших выражений и украшенную бантами шпагу?

Готов заключить пари, когда они переглянулись, на их «лицах» на миг мелькнуло выражение изумления! Типа, туда ли мы попали?!

А чего вы, спрашивается, ждали? Ответного пения высоким слогом расфуфыренного, надутого индюка?

— Ладно, господа. Я пошутил, извините. Я бы представился вам, но уж простите, я не помню ни своего прошлого имени, ни знаю настоящего.

— У Тебя больше нет Имени, Существо, в привычном для Тебя понимании. Так же, как и у нас. Мы принесли Тебя к Его взору в тот момент, когда Ты боролся со Смертью. И там Ты навсегда потерял, оставил обычное своё Имя.

Ого, да они разумные!

Я-то начал уже предполагать, что они не более чем банальная голограмма, посланная, спроецированная сюда, чтобы передать мне пару глупых, напыщенных фраз, и всё. А они, вишь, мыслят. Самостоятельно.

Санитары-трупоносцы? Так получается? Непонятно пока только, куда они меня несли, зачем…

— А кто же вы сами, Тени?

Они молчали секунд тридцать. Я уж думал, что они заснули, вырубились. И ожидал услыхать даже раскатистый храп в их парном исполнении. Когда «второй», до этого не раскрывавший «рта», выдал:

— Мы те, кто был до Тебя, Высокое Существо. В своё время каждый из нас так же был Существом, наделённым определённой Властью и Силой. Правда, куда меньшими, чем сейчас обладаешь Ты.

— Ого! А теперь? — Мне теперь становилось действительно интересно. И куда-то вдруг пропадала моя ирония.

— Мы не можем говорить и мыслить теми же категориями, что и ты, Высокий. Нам не знакомы и чужды они. Но мы постараемся говорить так, чтобы Ты нас понимал. Да, Ты прав. Мы теперь действительно Тени. «Приставленные» к Тебе.

— Следить?! — Мне очень не понравилась мысль, что меня будут «пасти», как жиреющую овцу на горном лугу…

— Нет, помогать Тебе по Воле Твоей и Его Воле.

— Как же, если не секрет? Ведь вы — Тени! Нематериальное разве в состоянии помочь материальному?! Будете рубить вместе со мною сплеча, например?

— В нас есть лишь Наследие былого величия. Мы сами не в состоянии пользоваться им. Мы — Тени. Но мы сможем передать её Тебе. Мы — Носители прежней своей Силы.

— Аккумуляторы, резерв, значится… — Я был озадачен. Крепко же за мной наблюдают. — И как часто я могу ею пользоваться?

— Лишь дважды. Каждый из нас в состоянии отдать Тебе свою Силу лишь раз. После этого наша Смерть станет для нас постоянством.

— Во как…

Лёгкий игривый ветерок шевелил порывами их одеяния и мои волосы. Они стояли недвижно и как-то… покорно, наверное…

Над землёю висела прохладная, изумительная тишина. Костерок уютно потрескивал, плюя искрами в усыпанное озорными созвездиями небо… Вечер был нереально, божественно прекрасен. Подобные ощущения человеку удаётся испытать крайне редко.

Проникнуться, раствориться в природе, сливаясь с её восторгом, радостью, счастьем кипящей в ней жизни… И тишины.

Всё больше мы воспринимаем тот же ночной костёр как очередную, запланированную работу, результатом которой станет банальный шашлык, окрики на собственных детей и сжигание мусора после себя. Но сегодня…

Сегодня я отчего-то чувствовал, впитывал и поглощал Бытие так, словно я был наиболее счастливой и доброй Его частью, призванной рассеивать вокруг себя само блаженство существования, осыпать мир щедрыми искрами, красками, частицами благоговейного трепета…

Набрав полную грудь восхитительного, пьянящего простором и свободой воздуха, я вдруг почувствовал, что моя душа готова воспарить, крича и ликуя, над этим, с такой любовью и таким тщанием созданным Миром…

Мне показалось, что именно в этот момент я проникся реальной торжественностью момента и уважением к Теням, к их словам и всему тому, что они принесли с собою.

С чего это я тут, правда, распоясался?

Тени, можно сказать, извещают меня о том, что после того, как я для собственной пользы отниму их последнее призрачное существование, они превратятся в межзвёздную пыль. Вряд ли о них останется даже память. Неизвестные, безликие Воины чьей-то Воли, обречённые на полное и, возможно, совершенно незаслуженное, забвение…

— Когда я могу это сделать? — Отчего это мой голос стал так глух и взволнован?

— В любое время. Когда Ты почувствуешь, что Тебе необходима наша немедленная помощь. Время и ситуацию Ты вправе выбирать сам. Мы подчинимся Тебе в любом случае. — Мне почудилось, или в голосе Второго промелькнула неизбывная тоска, рвущая с криком безнадёжности Пространство, какая-то беспредельная, невысказанная печаль?!

Я задумался. Казалось, что их силуэты до предела накачаны болью, от которой не избавиться, никогда не испить, до самого конца Времён. Болью отброшенной в Небытие, использованной Материи, чьей задачей была единственно устроить появление меня…

Я — глупец, раз не могу даже достойно встретит тех, кто принёс мне самих себя на блюде жертвенности…

— А если я так и не востребую вашу Силу?

— Тогда мы имеем шанс снова родиться в своих мирах, Высокий. Но только тогда, когда будет выполнена поставленная Задача. Мы не смогли… — Второй умолк, словно в удручении.

Я смотрел в пламя.

Пляшущие в нём чертята кривлялись и паясничали. Сочным плодом всё так же вызревала прелестная, неописуемая по красоте ночь, полная звезд и неземного очарования. Зачем я здесь? Почему ЭТО всё со мной? Поднимаю голову к Теням:

— Хорошо. Как же мне вас позвать, если мне потребуется ваша помощь?

— Я Норг. На языке моего народа — Свет. Рядом со мною — Тереапт. Его называли бы на его звёздах Восходящим или Избранным. Ты уже понял, что нас собирают отовсюду, из всех подчинённых Ему миров…

— Да, я это чувствовал. Ещё тогда, в Ничто… Ну, а у меня есть Имя, которым меня нарекли…ну, при «рождении»…, сами понимаете…?

— Есть. Для Того, кто послал нас, и для других Причастных Ты — Аолитт.

— Звучит, спасибо… Хотя для моего понимания и восприятия звучит довольно странно и непривычно. Я понимаю, — Высшие сферы, законы Игры…, всё такое… В чём же Правила? Цель? Итог, наконец?!

— Нет никакой Игры, Существо. Есть Задача. Она более реальна и важна, чем то, что Ты даже можешь представить.

— В чём же суть? Есть идея — её воплощают. Разве не так? Я хочу понять!

— Высокий, нам не дано права приоткрывать завесу будущего. Ты сам должен всё узнать и почувствовать, иначе конечная Цель так и останется недостигнутой…

— Вот тебе раз! Как же я узнаю?

— Нам разрешили ответить на некоторые Твои вопросы, Существо, однако так далеко наши полномочия не распространяются. Мы целиком выполнили свою Миссию и должны уходить… Кроме того, что мы Тебе сказали, мы должны передать Тебе Это. — С этими словами Норг достал из-за «спины» что-то огромное, завёрнутое в явно дорогую ткань.

— Береги его. Его металл и Энергия бесценны. Им мы сражались. Тебе повезло, Высокое Существо. Ты остался в своём Мире. К Тебе лишь прибыл одаряющий смертных Светоч Жизни, чтобы дать Тебе шанс восстать оттуда, где Ты оказался. И таким, кем Ты стал, Высокий…

Я внезапно вспомнил свои «видения» перед тем, как очнулся в больнице Граца.

— Так это…?

— Да, это был Выбор. Твоя непокорная, непримиримая воля, Существо, и определила Его Выбор. Ты остался жить. И не просто жить, как Ты уже понял…

— Да, да… — мне стало кое-что проясняться, и это ввергло меня в некоторое смятение.

— Прости, нам следует идти, Высокий. Мы будем исправно и покорно ждать Твоего зова. Всегда, когда бы Ты нас не призвал…

Они медленно повернулись и стали таять в воздухе. Мне всё-таки стало немного не по себе при виде этого, подобная вольность с Материей просто так не усваивается разумом, ещё так недавно бывшим самым по-человечески простым…

— Норг!!! — Он будто неохотно обернулся. Его «товарищ» замер над пропастью, приостановив свой «уход» и словно терпеливо дожидаясь Второго.

— Я слушаю Тебя, Высокий…

Я несколько мгновений колебался, затем поднял на него совершенно спокойные глаза. После того, как я принял решение, мне стало легче, словно я избавлялся от подарка, один вид которого будет ломать мне сердце всю жизнь, как немой укор за чьё-то разбитое счастье:

— Я никогда не попрошу вас отдать мне вашу Силу. Будь что будет.

— Тогда Ты можешь проиграть Битву, Существо. Мы погибали потому, что могли рассчитывать лишь на свои собственные возможности. Тебе же, пока есть мы, будет легче. Впрочем, это теперь Твоё право и Твоя ответственность. Однако всё же подумай…

Я упрямо набычился:

— Я не приму столь кровавого и постыдного для меня Дара. Живите, Тени…

Я готов отрубить себе палец, если я был не прав, и Норг тогда не улыбнулся мне одним краешком губ… В его «глазах» при этом мелькнуло что-то вроде… мимолётной благодарности?

…Впрочем, всё это могло быть игрою света среди плотного покрывала тьмы… Плодом моего воспалённого воображения. И всё же, всё же…

— Благодарю Тебя, Существо, за подаренный нам шанс… Я буду желать одного, чтобы Ты не проиграл благодаря своей воистину бесконечной доброте… — Он отвесил мне едва уловимый поклон головы. — Прощай, Высокий. Твой Путь тяжелее нашего, ибо Час настал… И помни: даже отказавшись от нас, Ты не можешь проиграть. Не имеешь права. Потому как Ты — последний из Нас. Больше Попыток никогда не будет…

Он крайне медленно вновь развернулся в сторону ждущего его Тереапта. Ветерок усилился, и уже только напрягая зрение до рези в глазах, я различал их тонкие контуры, едва различимый в бархате ночного воздуха абрис.

Они уходили, словно разносимые по кусочкам ветром, оставив меня наедине со столь невесёлым известием напоследок…

Не удержавшись, я всё-таки снова негромко его позвал:

— Норг…

— Да, Существо… — это доносилось уже слабо, устало и очень издалека. Очевидно, чтобы балансировать на грани реалий и затягивающего их Ничто, он прикладывал воистину неимоверные усилия.

— Последний вопрос… Ты вправе сказать мне, что значит моё имя?

Молчание начало приобретать уже ту грань, за которой стало понятно, что он ушёл. Ушёл, не отвечая.

Я уже перестал ждать. Когда вдруг… еле уловимо для слуха до меня долетело, донеслось, с шёпотом ветра в кроне осин, с беззвучно и величаво осыпающимся на Землю со звёзд, в виде незримого плача небес, тонким серебром:

— Аолитт и значит Высокий, человек… Имя дано Тебе было — Ангел…