"Ангел" - читать интересную книгу автора (Демченко Сергей Александрович)

Глава XVII

Горы тягостно и горестно стонали.

В их вечную, неспешную песнь, которую они ласково и бережно дарили благодарно слушающим их небесам со времён сотворения мира, с утра ворвалось, грубо вмешалось что-то непривычное, принесшее с особою неожиданный разлад в оптимистичный нотный строй.

Долгими и тихими осенними ночами я слушал эту великую Музыку Сфер.

С замиранием сердца, словно наново открывая для себя всё, на что так и не обратил внимания в прошлой жизни. Временами меня одолевала смертельная тоска, острое, непреодолимое сожаление о том, что та, кажущаяся уже нереальной, вымышленной жизнь, о которой у меня ещё оставались размытые, неясные и в основном невесёлые обрывки воспоминаний, так обделила меня в своей ласке. Наука слышать и благоговеть перед красотами мира была познана мною внезапно, в одну ночь, словно бы я осторожно открыл вручённым мне ключом некий, тонкой работы загадочный шкаф, доверху наполненный непередаваемо Прекрасным.

Удивительное дело: то, что ранее оставалось для меня недоступным, к чему я ранее был от природы невосприимчив и равнодушен, вдруг распахнуло для меня свои невообразимо чарующие горизонты.

Я поражённо внимал и впитывал в себя всё, к чему столь мягко и неназойливо подтолкнул, привёл и приобщил меня этот чей-то нежданный, щедрый и добрый подарок. Я упивался созвучиями всего бессмертного и всесильного, в высшей степени одаренного чьим-то талантом Композитора. Не раз я осознанно и с великим облегчением словно очищающегося сердца, без стеснения, ронял скупую слезу.

Вселенная прислушивалась, завороженная, а затем томно и с протяжной нежностью отзывалась на этот деликатный и умиротворяющий зов одинокой, но величественной и многообещающей Флейты Сладострастия…

Изначально меня буквально оглушил шквал новых ощущений. Я словно вошёл в концертный зал, в котором правила бал истинная Музыка. Вошёл из-за звуконепроницаемых дверей, за которыми долгие десятилетия кряду нерешительно и робко топтался в тихом и унылом фойе.

И внезапно для самого себя понял, что всё это время страдал хронической глухотой, а всё, что было создано до сего дня человечеством, по сравнению с этим величием Мирового Оркестра — просто наивное пиликанье затерянного в траве кузнечика…

Как оказалось, Вселенная и Земля полны чарующих, несравненных и необычных в своём великолепии звуков. Полны мощной, дивной музыки и её потрясающей гармонии. Колебаний, вибраций, касаний неосязаемых струн и тембров, наполненных всеми оттенками людских и иных, незнакомых человеку страстей, неведомых и непривычных оттенков и нюансов звучания. Голосами и шумами, создающими в сознании фантастические, нереальные и причудливые зрительные образы. Отблесками призрачных и невесомых фигур, дирижирующих всем этим сверхчувствительным и бесконечно слаженным, чутким и тонким к любым, самым тончайшим дуновениям эфира, оркестром. За реальность существования которых можно вечно спорить с твердолобыми скептиками.

Но я-то их видел! В некоторые, особенно откровенные мгновения душевного подъёма я был склонен считать, что эти гениальные и одухотворённые призраки Бесконечности куда реальнее нас, толстокожих и бесчувственных чурбаков, упёрто и мрачно стоящих в трясине собственного суетного бытия, и по-животному глупо, напыщенно и бездарно топчущих этот прелестный оазис Галактики, эту крохотную жемчужину космоса…

…Сегодня горы с самого утра настойчиво трубили тревогу. Их тягучие жалобы вызывали диссонанс всеобщего спокойствия, дерзко резонировали с привычной окружающей умиротворённостью.

Но, как я ни прислушивался, кроме общей обеспокоенности ворочающей стылыми боками озабоченной атмосферы, ничего не чувствовал.

Всю последнюю неделю не было ничего такого, что указывало бы мне на то, что я — существо необычное, экстраординарное, страшное. Моё пугающее даже меня самого второе «я» мирно посапывало далеко отсюда. Порой мне начинало казаться, что всё, о чём я помнил и уже узнал, не более, чем дурной сон.

Несколько раз я, чтобы убедиться, что не сплю, треснул даже сам себя по голове кулаком. Ничего положительного, кроме жуткого звона в собственном котелке, так и не произошло.

Я был отчего-то уверен: где-то и именно сегодня произошло нечто, что в корне изменит привычное существование этого мира. Однако не слышал ни «зова», ни любого другого «сигнала», призывающего меня к каким-либо действиям. Я всячески «потужился» различными органами своих чувств, но всё без толку.

Поболтавшись немного для успокоения по лесу, я по здравому рассуждению решил, что мир, по-видимому, на этот раз обойдётся без моего участия и вмешательства. Что же мне теперь, всякий раз, уподобившись Супермену, лететь туда, где у кого-то отняли чупа-чупс?! Не то, чтобы мне было лень или недосуг.

Уж явно я не был ничем «занят», если прямо и честно сказать об этом. Просто сам по себе напрашивался вывод, что происходящее где-то там, в неведомых и недоступных разуму далях, пока не носит характер экстренного.

Мир с чем-то мучительно борется, да и пусть его. Организм, лишённый необходимости сражаться с внешней угрозой и пичкаемый лекарствами по всякому ничтожному поводу, в любом случае обречён на гибель, как только зазевается врач.

Да, я знал врагов этого мира. Да, я по-прежнему считал себя его неотъемлемой частицей и любил его, несмотря на нынешнюю его чуждость мне по времени и состоянию. Любил его, такого, каким он сейчас для меня был, и любил вполне достаточно, чтобы не желать ему зла. Но что-то властно и холодно нашёптывало мне о том, что все горести и беды этой крохотной колыбели для меня — лишь сторонняя данность, привычная рутина, своего рода работа. Которую нужно делать лишь тогда, когда к тому возникает совершенно крайняя необходимость.

Что я должен считать себя некоей отрешённой единицей, не входящей в состав живущей в этом времени общечеловеческой семьи. Не обязанной по собственной инициативе или велению сердца ли, совести хвататься за утыканную гвоздями дубину. И мчаться, угрожающе размахивая ею, в сторону любого происшествия на её тесной жилой площади. Вроде драки или межгосударственной усобицы.

Я был немало удивлён подобным нынешним подходом Неведомого к своей персоне. Но, привыкший уже изрядно к некоторым странностям в своей жизни, пожимал плечами и старался не обращать на всё это особого внимания. Мол, мало ли что может почудиться изнывающему от безделья и одиночества индивидууму?

Как раз для того, чтобы хоть немного скрасить своё необщительное и монотонное существование, я вчера осторожно наведался в небольшой городок в соседней долине. Само собой, ночью. Словно трусливый заяц. Словно тать. И приобрёл, а точнее, просто украл, забрал, отнял — как хотите — для своей первой личности, этой весьма скучающей по коммуникациям персоны, весьма полезный «набор» в виде генератора, телевизора, радиоприёмника, DVD и всего того, что в том районе попало мне под руку. То есть дисков, газет, журналов и книг. То, что всё это было на австрийском или английском языке, меня с недавних пор абсолютно не смущало. Я неожиданно для самого себя обнаружил, что стал понимать эти языки. Впрочем, я понимал все языки, наречия и сленги, которыми оказалась столь богата наша планета. Первоначально сие открытие повергло меня в глубокий шок, когда я осознал однажды, что свободно читаю и понимаю надписи на наполовину выцветших маршрутных стендах, расставленных по туристическим тропам, когда-то пролегавшим в моём районе.

Произошло и обнаружилось это совершенно случайно. И когда до меня дошло то, что я, даже не зацикливаясь на этом, подсознательно пробегаю, походя, глазами тексты на японском и шведском языках, словно на родных…

Тут уж, признаюсь, у меня несколько приподнялись волосы на голове, несмотря на всю их немалую длину. Несколько секунд замешательства, граничащего с паникой — и всё. Принял это, как должное. Я вновь флегматично двинулся дальше, таща на себе вязанку свежесрубленных дров. Все происходящие со мною незаметные, но крайне поразительные метаморфозы подозрительно быстро укладывались в моём сознании в спокойный сон с заливистым храпом. Словно они всю жизнь были мне присущи, и при этом я знаком был с каждой из них лишь шапошно.

Так вот, ограбив внаглую, в подобие кавалерийского набега или погрома, несколько лавок подряд, я умудрился смыться ещё до приезда полиции. Впрочем, особо «сигнализировать» там оказалось и некому. Придя на место, я для начала совершил неприличный акт вынужденного насилия, вырубив всех, кого, на их беду, нашёл в поре бодрствования и кто мог ещё поднять среди ночи такую ненужную мне панику. От проводов электрической подстанции, сторожей, охранников… — и до зевающих напропалую седоков притаившейся в парковой алее патрульной машины. А уж потом беззастенчиво и спокойно погрузил в собственное авто всё, чего так жадно пожелала моя беспокойная натура.

Я представляю себе, сколько новой суеты породил мой новый акт разбоя. Уверен, что некоторые офисы этой улочки были битком набиты наружной следящей техникой. Но что можно сказать о громиле с наглухо измазанным чёрной сажей лицом?! Ну, я думаю, что вскоре они прозреют, почешут макушку, затем немного в паху, и начнут прочёсывать в том числе и все окрестные горы.

Но, во-первых, я от них пока далеко. И не в их районе ответственности. Доберутся сюда они не скоро. А во-вторых, меня не покидало ощущение, что весьма скоро меня здесь уже не будет.

И удалым полисменам, буде сюда такие и заявятся, наконец, достанется прелестное наследство в виде обжитого и со вкусом обставленного, но пустого и бесхозного домика.

Поэтому я со снисходительной улыбкой, пережевывая бутерброд с ветчиной и сыром, следил по телевизору за репортажем «с места происшествия». Как всегда, там врали безбожно, безнаказанно и нагло. Если верить словам грозно нахмуренного шефа полиции, «они уже вышли на след преступной группировки, совершившей дерзкое ограбление»…и так далее по тексту.

Когда б за умение брехать и вешать лапшу на уши раздавали медали, любой шеф полиции или милиции города или страны к вечеру бы плотно прижимался мордой к асфальту, не будучи в силах оторвать от него грудь, тяжко увешанную регалиями. Поэтому, поразвлекавшись ещё немного просмотром полицейской хроники и полудетских новостей, я переключился на познавательный канал. Надо сказать, тема была интересной. Тайна Тунгусского метеорита, вот уже более столетия усиленно муссируемая научными кругами и всякого рода любителями, мне всегда импонировала.

Потягивая превосходный гранатовый сок, сдобренный сочными жаренными королевскими креветками, я с интересом уставился в экран. Какой-то рыжий и прыщавый тип в заглаженном до сальных пятен пиджаке гундося вещал о новой теории в отношении сего странного космического события.

Я прислушался:

— …и тогда мы с профессором Траумелем вполне обоснованно предположили, что космическое тело имело заострённый «нос». Пожалуй, общая форма «метеорита» должна быть и по остальным параметрам строения в целом правильной. Однако судить об этом со стопроцентной долей вероятности как раз пока и не представляется возможным. Недавнее событие в Австрии позволяет провести некую параллель между подобными случаями. Там так же, как и в Сибири, небесное тело зарылось глубоко в землю.

Такое происходит крайне редко, но существенно усложняет процесс их поисков и изучения.

Возможно, Тунгусское «чудо» ушло на глубину более пятисот метров, что можно утверждать, исходя из размеров природной катастрофы, учинённой «пришельцем». То есть, «метеорит» имел размеры не менее ста, ста пятидесяти метров в поперечнике. Мои коллеги из Массачусетского университета полагают, что его диаметр был не менее пятисот метров. Не буду пока оспаривать их концепцию, однако интересно другое. Временные вспышки энергетической активности местности, пока не объяснимые и загадочные, ставят в тупик научное сообщество…

Хм, а в этом что-то есть… Я не имею ввиду самое последнее падение «камушка» в вылизанный до блеска огород Европы. Таким образом, видимо, я и появился здесь. Что-то наталкивало меня именно на эту мысль. Раз я был где-то ТАМ, среди звёзд, то единственным логическим объяснением моего «прихода» на порог планеты может служить полёт. С дальнейшим падением раскалённого, пылающего болида с жуткой высоты. Не с местного ж кладбища я выполз?!

Насколько я могу судить по обрывкам воспоминаний, прибили меня где-то на войне в России. Правда, оставался незакрытым и невыясненным ещё один вопрос: как я выбрался из этого «космического яйца»? Откровенно говоря, мне почему-то претило рассуждать на эту тему. Словно в моей голове на это было наложено табу так же, как и на вопрос «Откуда взялся Бог?».

Ну, в самом деле, не станешь же составлять собственное генеалогическое древо?! Кто и кого когда «родил»…

По логике вещей, «родиться» наново, в земном понимании этого слова, я никак не мог. Новых местных мамы, как и отца вкупе с суетливыми и заботливыми родственниками, у меня не было.

Я ПОЯВИЛСЯ, и все дела.

Уже в том виде и облике, в котором сам же себя в один прекрасный вечер и обнаружил. Вряд ли у меня было ещё и босоногое детство в этом промежутке времени, прошедшем с поры моей последней смерти…

Я горделиво улыбнулся собственному каламбуру. Не хило сказано!

Так вот, по всей видимости, я просто «воскрес». Из ниоткуда. Но поскольку всем давно известен закон сохранения и превращения энергий, соткаться из воздуха здесь, на планете, начисто лишённой чудес и сказочного волшебства, я не мог. Как не мог бы быть чьим бы то ни было ребёнком. Мои размеры…

Пожалуй, моя маман, будь она у меня…, и мой папуля…, и вся родословная братия — они тоже обязаны были б быть гигантами. Да и я в самом сопливом возрасте был бы похож больше на рослого мужика с умом грудничка, чем на соответствующего естественным законам природы карапуза. А это уже уродство. А уродство в этом мире тщательно наблюдается. Врачами или хранителями музеев.

Посмертно…

И на них ходят поглазеть ротозеи. Однако реакция людей в больнице… и некоторые другие факторы — они говорят о том, что я — полная и совершенная неожиданность для местной «флоры и фауны». Вроде пришельца со звёзд. Что не так уж и далеко от истины.

Я «родился» среди сияний мыслящей магмы и бешенства ревущего пламени. Пришёл в новый мир, что называется, ногами вперёд. Оттуда я и прибыл, словно курьер, в некоей «капсуле». Думаю, это единственное логичное объяснение моего нынешнего существования и присутствия здесь…

Далее на меня почему-то всегда нападала странная апатия, как только я доходил до этой фазы рассуждений. Словно за этим «порогом» начиналось нечто омерзительное и ужасное, о чём не принято говорить в приличном обществе. И мой мозг сдавался на милость отупения и флегматичности, принудительно окутывающих меня убаюкивающим покрывалом. Ну, появился ты и появился. А как — неважно. Ведь верно, дорогой?

А вот что касается Тунгусского «гостя»… Тут я что — волен был рассуждать, сколь моей душе угодно? Или же…

Прислушавшись к ощущениям, я «тронул», а затем настойчиво «потеребил» невидимую пуповину, в моём воображении постоянно связывающую меня с этим миром, и уходящую своим бесконечным вторым концом куда-то за серое марево атмосферы, и мысленно вопросил: «Могу ли?»

Ответом было полное равнодушия молчание, будто мне на сей раз позволяли безнаказанно сымпровизировать на вольную тему. Поняв, что данный вид мыслей не явится чем-то неординарным, подлежащим немедленному пресечению, и что он не входит в компетенцию Неведомого, я устроился поудобнее в собственноручно сколоченном кресле и погрузился в созерцание Истины. По крайней мере, к поиску её хотя бы примерного отражения в зеркале имеющейся и наблюдаемой мною действительности.

Если провести, как вякнул тот телевизионный умник, хотя бы отдалённую аналогию между этими двумя событиями, то выходило, что моему «визиту» сюда тоже предшествовало, могло предшествовать, что-то такое, на что мне стоило б обратить самое пристальное внимание. На что же именно?

Допустим, я пришёл сюда с некоей целью. Понятной полностью лишь тем, кто мною сюда «выстрелил» в «односторонней ракете». При этом выдав мне, как я понимаю, билет в одном направлении.

Ну, что же, хорошо! Я здесь. Хоть мне это и не очень нравится. А дальше?

Если верить всё той же логике, моё появление в этом, в общем-то благополучном, мире вызвано тем, что здесь скоро будут развиваться или уже развиваются некоторые события, с которыми не в состоянии будут справиться собственные, «местные» силы. И к чему я должен буду приложить руку, да?

Ну, предположим, это так.

И те странные существа, которых я не столь давно прекрасно упаковал к закапыванию, как и те обычные граждане преступной наружности из людского сообщества, состоящие при них, несут в себе определённую опасность для общества.

Но, насколько я мог судить, они, как и я, тоже появились не на игровой полянке детского сада, а на арене довольно мощной техногенной цивилизации. И их, вроде бы, не настолько много, чтобы прилично научившееся убивать всё живое, агрессивное и неуёмное человечество, в конце концов самостоятельно не свернуло им шею. Тогда зачем здесь понадобился всё тот же я?!

Это уже второй вопрос. На ту же, по сути, тему.

Далее. Если уж я сиганул сюда таким образом, то кто прогарантирует, что из сотен и тысяч случаев падения метеоритов хотя бы в одном из них не прибыло на Землю ещё что-то, что преследует какую-то свою цель? Хотя какую именно?!

Поохотиться на человека? Космическое сафари?

Чушь какая-то… Это из кино всё больше. И вообще, что делают здесь эти, похожие на переростков гипергорилл, чужаки? Не припомню, чтобы природа планеты когда-либо порождала подобных монстров! Вывод один: они здесь пришлые. Чужая, чуждая форма жизни. Но их немного. Вряд ли их больше нескольких сотен. И для того, чтобы устроить им здесь весёлую жизнь, всесильной Пустоте, любящей, очевидно, делать высокие ставки в игре, потребовалось «будить» меня после тридцатилетия «сна»?!

Я почувствовал, что снова захожу в тупик…

Хорошо, пусть даже так.

Если предположить даже, что они будут настолько неуловимы, коварны, жизнестойки, что всё человечество окончательно притомится гоняться за ними по лесам и огородам, впустую сверкая пушками и сталью, и что всё-таки здесь потребовался бы Я… То выплывает следующая закавыка — как же появились здесь ОНИ? Судя по тому, что в мире царит относительное спокойствие, не свойственное истерии, проявляемой при состоявшемся «контакте», о котором грезят чуть ли не все — от младенца до пенсионера, об их существовании не догадывается никто, кроме тех, кому это знать положено? По долгу ли службы, по случайному стечению обстоятельств…

Выходит, что эти обезьяны, наделённые жутко крепким телом и свирепым нравом, здесь тайком? Ну, и пусть бы их, мало ли, может, готовят понемногу свой «выход на бис» перед массами…

Тогда где их корабль? Не на метле же они преодолели эти гигантские расстояния? Это не велосипед, что можно спрятать в стоге сена где-нибудь в Кукуевке. Тут, пожалуй, потребуется не одно Марсово поле, чтобы их могучее приземление не превратилось в планетарную катастрофу. А такого события ПВО любой страны отпраздновать отнюдь не откажется… Разве только они не прибыли на Землю в наспех сколоченном деревянном каноэ.

Минуточку!

Что-то ассоциативное мелькнуло в моём взбудораженном мозгу…

Каноэ, корабль… судно… челнок… чёлн… лодка… Лодка?!

— Господи, не может быть… — я отказывался верить ходу собственной мысли. Проводить аналогии с подобным по меньшей мере — кощунство и богохульство.

Однако в голове настойчиво пищало и брыкалось что-то, отдалённо напоминающее близкое озарение, догадку.

— Каноэ… Ноэ… Ной… — Я подпрыгнул и чуть не заорал в голос: — Это же Ковчег, или я идиот, каких мало!!!

Так, нужно успокоиться. Нужно унять лихорадку первооткрывателя, и всё ещё раз тщательно взвесить.

Нужно снова и снова, шаг за шагом, проанализировать всё случайно пришедшее в голову, и по крупинке выцарапывать ногтем из общего сумбура стоящую информацию…

Даже домыслы, даже несуществующие, на первый взгляд, фактики…

Именно таким образом из кажущейся бредом идеи всегда рождались открытия и гениальные изобретения. Не претендуя всё же на место Эдиссона или Фарадея, я рассчитывал найти ту неуловимую нить последовательности и логичности событий, в которой хотя бы возможно разглядеть рациональное зерно.

Поэтому я буду «просеивать» весь информационный, мыслительный и случайно поспевший к порогу интеллектуальный мусор, пока не выберу для себя несколько логических направлений вполне осмысленного поиска.

По какому-то капризу памяти я осознал, что именно этому я учился где-то и когда-то. В прошлом. Что-то похожее на военную академию.

Делая себе кофе, я непрестанно бормотал себе под нос:

— Арарат, Ной, потоп… Ковчег… Хм, а что из этого? Библейский потоп… Библия!

Я остановился так резко, что чуть не выплеснул содержимое всей чашки на пол, и оторопело уставился перед собой:

— Видения святого Иезекииля… Боже правый, эти черти, которых я прибил тогда к полу… Как же там в тексте?! «И животные быстро двигались туда и сюда, как сверкает молния»… Они так похожи на животных… Куда больше, чем на людей.

Словно громом поражённый, я почти повалился всем своим весом на диван, жалобно чирикнувший подо мною раздавленными в хлам пружинами.

— Эти твари двигаются стремительнее гадюк, это точно! Уж не знаю, что сделало меня быстрее их самих, но если верить остальному: «И я видел: и вот бурный ветер шёл от севера, великое облако и клубящийся огонь… и сияние вокруг него»…

Если учесть, что в моё время масса умников постаралась каждый по-своему пересчитать хронологию событий, описываемых в Библии, то выходит, что… А что же выходит?!

А выходило вот что. Если решиться на грех и подумать, что наивному Иезекиилю привиделся не сам Господь, личным свиданием с которым что-то уж совсем часто хвастались всякие полоумные и немытые годами «святоши», переквалифицировавшиеся в поборников веры из вчерашних душегубов, то выходило, что этот козлобородый старец наблюдал посадку этих негодяев…

Ну да, именно в пустыне… или же где-то на Севере.

Удалив на время приближающую к прототипу аллегорию описываемых им образов, попробуем рассчитать примерное место событий…

Скажем так, из той пустыни, где объедался своими упитанными акридами глазастый баюн, можно нередко наблюдать северное сияние. Следовательно, при некоторых особенностях атмосферы Земли из-за разницы холодных и раскалённых масс воздуха прозрачность, помноженная на эффект рассеивания, «растягивания» далёкого объекта, «проецирования» его на «полотно» неба… И на эффект «линзового» увеличения, «миража», то получится… Хм, выходит, что прямая видимость посадки огромного межзвёздного корабля-матки вполне достигала окрестностей как Египта, Скандинавии, оконечностей Африки, так и современного Перу… Иначе откуда бы в преданиях индейцев, северян, негров и тех же египтян столько сходств с библейскими преданиями?! Пусть и в разных словесных, литературных, сравнительных зрительных и ассоциативных транскрипциях!

Там скакнул с неба великан Один, потрясая огромным топором, там объявился Ра и иже с ним. Тоже не шибко симпатичные. А в Библии — «подобие лиц их — лице человека и льва»…

И ведь в мордах этих существ, что стали моими «визави», что-то многовато сходства и с обезьяной, и с каким-то хищником. Одни глаза их чего стоят. Кошачьи какие-то, это правда…

Время же эти столь разные источники указывают практически один в один.

Вот тут стоп!

Потоп ведь был куда как в другое время, если верить написанному. И если принять во внимание, что выводящие торопливые каракули «хронисты» того времени не переврали с перепугу чего-нибудь.

Снова внезапный порыв ветра в голове, и в памяти услужливо всплывают события моего времени. Бесчисленные утверждения учёных о том, что планета разумна, что она долго хранит в той же атмосфере некие подобия «фото» давно происшедших событий. Как глаз человека. Что он узрел перед смертью, то запечатлено в виде «снимка» на его сетчатке. Отсюда и видения массовых средневековых баталий на «экране» неба, и наблюдения за плывущими под скудными парусами давным-давно истлевшими судёнышками неизвестных и канувших в Лету рас…

А что, если «видения» эти самые и были действительно таковыми, просто «отложенными» во времени? И едва не поперхнувшийся своей вечерней высокобелковой трапезой старикан попросту видел то, что всплыло спустя несколько десятков веков?!

По всей видимости, так оно и могло быть! Очевидно, как день, что эти мерзавцы приземлялись на планету и прогуливались по ней уже в далёкой древности. Пока человек ходил раком в поисках кореньев. А потом…

Потом грянул потоп.

И ведь самое главное, что возможность сесть у них оставалась только одна. На полюсе. При такой скорости и с таким углом выхода на орбиту в принципе возможна лишь «касательная» вариация посадки. Правильно, это полюс! А поскольку «макушка мира» наклонена в сторону Солнца, выбранного в качестве «звезды конечного назначения», то и вышли они на него именно со стороны середины нашего звёздного скопления. Скорее всего, совершенно случайно.

И обалдели, обнаружив буквально под носом обитаемый мир, пригодный для посадки. Торможение и сама посадка на самую логически подсказываемую точку планеты.

Северный полюс. При этом — проще некуда. Поднятые ударом могучих сил воды океанов. И в результате дядюшка Ной вынужден, по предупреждению откуда-то свыше, готовиться к «великой стирке», связанной с прибытием «дорогих гостей». В которой благополучно и счастливо тонет, практически полностью, и так пока ещё немногочисленное население планеты…

А чтобы такое стало возможным, воды должно быть поистине много. Чертовски много. Чтобы устроить такой «дождик», что скрылись континенты, потребовалось бы согнать в тучи влагу всех океанов. Что теоретически и практически невозможно.

Ну не осушились же они при этом разом до дна, чтобы их вновь залило?! А вот откуда взять столько водицы? Вот именно. Таяние льдов, причём с одновременным, быстрым и мощным выпариванием влаги в атмосферу. Ибо только практически молниеносное наполнение атмосферы могло дать ТАКОЕ, практически разовое, количество осадков. И цунами. Высоченные, не чета нынешним.

Причём, если произвести несложные расчеты, станет ясно, что одних лишь запасов Северного полюса маловато на указываемую в источниках толщу воды. Высота Арарата никак не меньше трёх тысяч метров, верно? А ведь пристал ковчег практически в аккурат на его вершину…

Нетрудно понять, что задействован был в шоу и второй полюс планеты… Значит… Это значит, что кораблей было два! И садились они практически одновременно.

Лишь в силу удалённости Южного полюса от Европы, Америки и Палестины вторую «птичку» из давневремённых дикарей, наших предков, никто не видел. Но она там была.

И была явно не на поверхности. И не одна. Для таких кораблей, скорее всего, предусмотрен немалый «флот сопровождения». И составлен он отнюдь не из картофелеуборочных мялок или комбайнов по заготовке ватрушек…

Насколько я могу судить, брюхо таких «рыб» должно быть забито ими до отказа. Недаром в газетах и по телевидению постоянно трубили о том, что в водах северных морей и Атлантики что-то «таки есть, эдакое огромное». Что видно из космоса.

По всей видимости, это могли быть именно ИХ корабли. Дремлющие в своей первозданной мощи, пронесённой Бог знает через сколько световых лет, если не тысячелетий…

Эти твари ушли под лёд, насмерть «умыв» перед этим всю планету… И удавами дожидались своего часа. И теперь, как божий день, ясно, что их там куда больше, чем нам тут хотелось бы. Армиями и армадами в гости на чай не ходят, знаете ли…

Вот таков был сценарий их «праздничного визита». Я чувствовал, что прав. И прав не на сто, а на тысячу процентов.

А если учесть, что они и до сих пор здесь, значит… Это значит, что они и не покидали Землю. Вот почему их прибытие не зафиксировано нигде. Ни в каких анналах современности. Только в Библии. И только вскользь. И записаны там эти «свидетельства» в тех «детских» выражениях, что были понятны тёмному большинству населения во все века, предшествовавшие технологическому скачку цивилизации.

И теперь уже явно напрашивался вывод о том, что со всеми этими событиями каким-то образом всё же связан и Господин Тунгус. Что-то не столь давно прибыло в нём на эту Землю. Что?

Раз «прибыл» я, то отчего же не прибыть подобной «попуткой» кому-то или чему-то, что они так давно и долго ждали. Что могла содержать та громоздкая «небесная посылка»? И кто знает, не отыскали ли они её ранее нас?!

Так что же за всем этим должно последовать?

Контакт? Долгожданный диалог цивилизаций? Вряд ли бы сторона, прибывшая на Землю с подобной, практически официальной целью, не заявила бы тут же о том, что Некто уничтожает их народ. Вроде меня.

Тут бы подняли такой хай, что даже мне вряд ли удалось бы к ним тогда подобраться. Даже после самого первого трупа. А так — тишина стоит такая, словно я переехал самокатом кошку, прибежавшую из соседнего города…

Тогда что?

Я рассеянно перевёл глаза на экран. Там шёл крутой боевик: в смятении металась по полю чья-то пехота, избиваемая безжалостно и талантливо успешно атакующими частями её противника.

Ответ пялился на меня с экрана, на котором талантливый режиссёр тонко обыграл и искусно воссоздал картину повсюду царствующей смерти. Моя голова словно сказала мне ласково о том, что я — большая умница и на правильном пути. Однако это отчего-то меня ни капли не утешало. Загадок на самом деле стало только больше, и я ни на йоту не приблизился к их решению.

Пожалуй, никогда ранее не было моей душе так пусто и тоскливо.

А горы надрывались уже от горестного плача…