"Гилберт Кит Честертон. Происшествие в Боэн Биконе." - читать интересную книгу автора

не из его паствы, все же Уилфрид Боэн слышал про его красавицу жену много
разных историй и не мог пройти мимо. Он посмотрел, нет ли кого за сараем,
а полковник встал и рассмеялся.
- Доброе утро, Уилфрид, - сказал он. - Народ мой спит, а я, видишь, на
ногах.
Вот кузнеца хочу навестить.
Уилфрид опустил взгляд и сказал:
- Кузнеца нет. Он ушел в Гринфорд.
- Знаю, - беззвучно хохотнул полковник. - Визит ко времени.
- Норман, - сказал священник, уткнувшись взглядом в дорожный гравий, -
а ты грома не боишься?
- Грома? - переспросил тот. - Ты что, у нас погоду теперь
предсказываешь?
- Да нет, - сказал Уилфрид, не поднимая глаз, - не погоду, а как бы
тебя громом не поразило.
- Ах, прошу прощения, - сказал полковник. - Я и забыл, ты ведь у нас
сказочник.
- А ты у нас, конечно, богохульник, - отрезал задетый за живое
священнослужитель. - Что ж, бога не боишься, так хоть человека остерегись.
Старший брат вежливо поднял брови.
- Какого то есть человека? - спросил он.
- На сорок миль в округе, - жестко сказал священник, - некому тягаться
силой с кузнецом Барнсом. Я знаю, ты не из трусливых и за себя постоять
можешь, только смотри, плохо тебе придется.
Это были отнюдь не пустые слова, и складки у рта полковника
обозначились резче.
Его вечная ухмылка стала угрюмой. Но он тут же снова обрел свою
свирепую веселость и рассмеялся, оскалив из-под желтых усов крепкие песьи
клыки.
- Ты прав, любезный Уилфрид, - беспечно сказал он, - так порадуйся же,
что последний мужчина в нашем роду надел кой-какой ратный доспех.
Он снял свою нелепую шляпу, и ее круглая тулья оказалась легким
стальным шлемом в зеленой обшивке, китайским, не то японским. Уилфрид
узнал фамильный трофей со стены гостиной.
- Какая подвернулась, - небрежно пояснил брат. - У меня со шляпами так
же, как и с женщинами.
- Сейчас кузнец в Гринфорде, - тихо сказал Уилфрид, - но вернуться
может в любую минуту.
Он побрел в церковь. Скорей бы забыть об этой мерзости в прохладном
сумраке, под готическими сводами; но в то утро все шло не по-обычному,
всюду что-нибудь подстерегало. В такой час церковь всегда бывала пуста, а
тут вдруг кто-то в глубине вскочил с колен и заспешил из полутьмы на
залитую светом паперть.
Священник едва поверил глазам: этот ранний богомолец был деревенский
идиот, племянник кузнеца, и ему явно нечего было делать в церкви, как и
вообще на белом свете. Жил он без имени, с прозвищем Джо-дурачок; это был
дюжий малый, сутулый и чернявый, лицо тестяное, рот вечно разинут. Он
прошагал мимо священника, и по его дурацкой физиономии никак нельзя было
понять, что он делал, о чем думал в церкви. В жизни его никто здесь не
видел. Что у него могли быть за молитвы? Даже представить себе трудно.