"Борис Дмитриевич Четвериков. Эстафета жизни (Котовский, Книга 2)" - читать интересную книгу автора

сосредоточенным. А музыкантов до того воодушевляло участие в оркестре
командира, что они буквально творили чудеса. Играя на слух, они вскоре
разучили попурри из оперы "Запорожец за Дунаем" и фантазию "Колосья" на
темы русских народных песен.
- Слыхали? - спрашивал Котовский. - Орлы! Даже из оперы могут!
Квалификация!
И тут же отдавал строгое приказание:
- Выдать музыкантам все как полагается по форме, чтобы были
красавчиками, - ведь музыканты у всех на виду! А вы, музыканты,
постарайтесь, чтобы ремни были всегда подтянуты, обмундирование аккуратно
пригнано, чтобы трубы блестели ярче солнца! Понятно?
Затем Григорий Иванович рассудил, что оркестру не пристало ездить на
разномастных лошадях. Подобрали одинаковых белых коней, один к одному, и
Котовский часто проверял, хорошо ли у них расчесаны гривы, ровно ли
подстрижены хвосты.
- Чтобы картинка была! Лошадь человеку - крылья! Запомните. А музыка
- она поднимает человека вверх, благородные чувства рождает.
После одного концерта Григорий Иванович вызвал к себе Гарбаря, обнял
его за плечи:
- Молодец, Костя! Здорово у тебя получается! А я все смотрел-смотрел
на тебя и думал - а ведь у парня талант, у парня музыкальные способности
обнаружились, нельзя, думаю, зарывать в землю талант, довольно стыдно
будет зарывать талант!
Костя слушал, похвалы ему нравились, но дальнейшие слова командира
заставили его насторожиться.
- Так вот, Костя. Я все взвесил, все обдумал и считаю, что настало
время тебя в люди выводить.
"В какие люди? - встревожился Костя. - Разве может быть на свете
более почетное место, чем бригада Котовского, дивизия Котовского,
кавалерийский корпус Котовского?"
- Мы должны, - продолжал Котовский, ласково разглядывая Костю,
любуясь им, - мы обязаны помочь тебе стать хорошим, образованным
музыкантом - таким, чтобы ты вполне изучил это дело. Что говорить, приятно
послушать "На сопках Маньчжурии", хорошо этот вальс звучит, любят его. Но
это еще узенькая тропинка у подножия высоченных утесов. Давай, Константин
Андреевич, брать неприступные выси, крутые подъемы. Ты мой питомец, и я
позабочусь, чтобы ты серьезно занялся музыкой, чтобы ты стал настоящим
музыкантом.
Этот разговор расстроил Костю. Не подшутил ли над ним командир? Не
мог же он на самом деле посоветовать учиться музыке? И кому посоветовать?
Пулеметчику! Бойцу, прошедшему все военные дороги! Коннику Котовского!
И назавтра Костя размышлял о странных речах командира:
"Главное, еще называет меня по имени-отчеству! Никто еще никогда не
называл меня так!"
Думал, думал, да и позабыл об этом разговоре. Вдруг вызывают в штаб.
Явился. Порядок знает.
А в штабе ему сообщают, что по приказу командира корпуса Константина
Гарбаря переводят в музыкантскую команду.
Кровь прилила к щекам Кости. Он почувствовал себя оскорбленным,
униженным, как будто его ударили по лицу.