"Борис Дмитриевич Четвериков. Эстафета жизни (Котовский, Книга 2)" - читать интересную книгу автора

- Милль пардон, вы сказали - журналистов? Да-да-да!
- Не унывайте, генерал. Вы понесли поражение и славы не стяжали. Зато
мы, коммерсанты и промышленники, одержали крупную победу. Только что
получены вести из России: новая экономическая политика! Нэп! Не слыхали?
Еще услышите. Смена вех, вот что такое новая экономическая политика. Нас,
людей дела, вынуждены позвать на выручку! Я всегда говорил, что Ленин -
умный человек. Он понял, что без нас не обойтись. Теперь вопрос только
времени. Будут и иностранные концессии. Все будет. Образумились! Поняли
наконец, что без Рябинина у них ни черта не получится!
Козловскому стало ясно, почему Рябинин обошелся с ним милостиво.
Новые надежды вселились в Рябинина, новые мечты.
- Теперь можете складывать оружие, не понадобится! - восклицал
Рябинин. - Сегодня они приглашают нас торговать, завтра вручат нам
министерские портфели... Этого и следовало ожидать. Ну, а при наличии
делового правительства и послушного парламента мы даже не против смирного
импозантного монарха... По английской выкройке!
Выслушав все эти горделивые мечтания "русского Рокфеллера",
Козловский направился к великолепному особняку Долгоруковой, у Елисейских
полей, в центре Парижа.


7

Княгиня Мария Михайловна Долгорукова весьма удачно и ловко увезла
свою дочь Люси из Молдавии, от нудного Гарри Петерсона, избавив ее от
неудачного замужества, а себя от невыносимой скуки. Теперь она чувствовала
себя как рыба в воде.
Мать и дочь Долгоруковы поселились в Париже и быстро освоились с
новой обстановкой, блестяще демонстрируя непревзойденное искусство
ничегонеделанья. В этом оказывал им посильную помощь князь Хилков,
постоянный их спутник и завсегдатай в доме.
Князь Хилков тоже обретался в Париже в числе эмигрантов, покинувших
петербургские гостиные, бросивших на произвол судьбы тульские, рязанские и
прочих губерний имения. Так как он был не менее предусмотрителен, чем
другие обеспеченные люди его круга, и держал изрядные суммы в заграничных
банках, то сейчас ему не было надобности пускаться в сомнительные аферы,
работать каким-нибудь официантом или шофером такси. Он и раньше не
засиживался в Петербурге - то фланировал по набережной Сены, то обозревал
развалины Рима, то вдыхал аромат роз в лучезарной Ницце. Прежде всего
заботясь о хорошем состоянии желудка, князь умеренно ругал красных и
позволял себе скептически относиться к бесчисленным рецептам спасения
России. В эмигрантских кругах осуждали за это князя. Находились и
защитники, уверявшие, что он просто бравирует.
На четвергах княгини Долгоруковой князь Хилков охотно выслушивал
ретивых сторонников крестового похода против коммунистического мира. Но с
не меньшим удовольствием слушал он сонаты и ноктюрны, которые
поверхностно, но в общем довольно прилично исполняла на рояле Люси. Он
любовался этой ветреной, пустой девчонкой и почтительно ухаживал за ее
maman.
При всей своей бесшабашной, разнузданной жизни Люси неизменно