"Борис Дмитриевич Четвериков. Эстафета жизни (Котовский, Книга 2)" - читать интересную книгу автора

говорить, что он умница.
- Он из ленинской стаи! И вот он отмечает, что мы живем в особое
время, не похожее ни на что другое. С наших глаз спала пелена. Сейчас,
говорит, все тайны разгаданы, все стоит перед нами во всей своей
обнаженной сущности. Понимают враги и противятся. Понимают друзья и
присоединяются к нам. Да, есть один единственно правильный путь -
ленинский! И с этого пути нас не собьют никакие проходимцы, как бы они ни
старались!
- Ты ведь так и сказал на конференции, когда выступал?
- Так и сказал.
- А троцкисты?
- Шумели. Да ведь таких, как я, криком не возьмешь. Итак, приступаю к
водным процедурам. Да! Запиши еще, Леля: "Тринадцать ноль-ноль - полковник
Ухач-Угарович".
- Что, все-таки согласился работать в корпусе?
- Человек был - ни много ни мало - профессором в Академии
генерального штаба! Тоже вроде развалин кирпичного завода! Сто лет как в
отставке, а предложил я ему вести занятия, он даже прослезился. Надо
верить в людей! Каждый кирпич пустить в стройку! Ухач-Угарович! Фамилия
водевильная, а старик хоть куда!
Котовский приступает к водной процедуре. Плеск воды. Фырканье.
Уханье. Затем свист туго натянутого полотенца, когда им со всей силой
растирают спину, плечи, грудь...
- Помнишь, как меня Троцкий вызвал и перевод в Тамбов предложил?
Нехорошо он тогда говорил, на моем самолюбии хотел играть, а у меня
самолюбие - не скрипка, чтобы на нем играть. "Вас не ценят! Вас не
понимают!" Еле тогда Фрунзе меня вызволил. Ушел я от него и думаю: "Нет,
не коммунист Троцкий. Кто угодно, только не коммунист".
Растирание закончено. Кожа горит. Даже шея стала красной. Свежий,
бодрый, пружинящей походкой входит Котовский в столовую и садится за стол.
- Как ты считаешь, Леля, хорошо это - на низменных чувствах играть? Я
тебе откровенно скажу: дюжину таких проходимцев я бы на одного
Ухач-Угаровича не променял.
Завтрак несложен: холодная вареная картошка, крепко посоленное крутое
яйцо и холодные, запотевшие, с пупырышками, свежие огурцы - прямо с
погреба.
Солнце так и заплескивает, так и хлещет в настежь открытые окна -
форменное наводнение. И какой крик подняли воробьи в кустах акации!
- Теперь на стадион? - спрашивает Ольга Петровна.
- На стадион. А оттуда в школу младших командиров. Как ты считаешь,
Леля: чудесная штука - жизнь?


Ч Е Т В Е Р Т А Я  Г Л А В А

1

Сообщение о том, что родился сын, застало Котовского в отъезде, в
Москве. С этого момента Григорий Иванович погрузился в некое сияние, в
блаженный туман. Его спрашивают: