"Трейси Шевалье. Девушка с жемчужиной " - читать интересную книгу автора

завязанный сзади, и фартук - не такой чистый, как мой. Она загораживала
собой всю дверь, так что Мартхе и Корнелии с трудом удалось протиснуться
мимо нее. Руки у нее были сложены на груди и в глазах была опаска.
"Она боится, что я подорву ее авторитет, - подумала я. - И будет мной
помыкать, если я позволю".
- Меня зовут Грета, - сказала я, спокойно встречая ее взгляд. - Да, я
буду работать здесь служанкой.
Женщина переступила с одной ноги на другую.
- Тогда заходи, - помедлив, сказала она и отступила от двери, открыв
доступ в дом.
Я переступила порог.
У меня в памяти навсегда осталось первое впечатление, которое на меня
произвела прихожая: какое множество картин! Я остановилась в дверях,
вцепившись в свой узелок и изумленно вытаращив глаза. Картины мне
приходилось видеть и раньше - но не в таком количестве и не в одной комнате.
На самой большой картине были изображены двое почти обнаженных борющихся
мужчин. Я не помнила такой истории в Библии и подумала, что это, наверное,
католический сюжет. Другие картины были на более знакомые темы: натюрморты с
фруктами, пейзажи, корабли на море, портреты. Казалось, что их написали
разные художники. Которые же из них принадлежат кисти моего нового хозяина?
Как-то я представляла его картины иначе.
Впоследствии я узнала, что картины были написаны другими художниками -
хозяин редко оставлял в доме законченные картины. Он был не только
художником, но и торговцем картинами, и картины висели на стенах почти во
всех комнатах, даже там, где спала я. Всего их было около пятидесяти, но их
число менялось - некоторые он продавал.
- Иди-иди, нечего таращиться.
Женщина зашагала по длинному коридору, который шел по одной стороне
дома до самой задней стены. Я следовала за ней. Вдруг она свернула в комнату
слева. На противоположной двери стене висела картина размером больше меня.
На ней был изображен Христос, распятый на кресте, а внизу стояли Божья
Матерь, Мария Магдалина и святой Иоанн. Я постаралась не показать своего
изумления, но была поражена размерами картины и ее сюжетом. "Католики не так
уж отличаются от нас", - сказал отец. Но в домах протестантов не было таких
картин, их даже не было в церквах. Я вообще такого нигде не видела. А теперь
мне придется смотреть на эту картину каждый день.
В уме я называла эту комнату "комнатой с распятием" и всегда
чувствовала себя в ней неуютно.
Картина так меня поразила, что я заметила сидящую в углу женщину,
только когда она заговорила:
- Что ж, девушка, вот тебе и пришлось увидеть что-то новое.
Она сидела в мягком кресле и курила трубку. Сжимавшие мундштук зубы
были коричневыми, а пальцы запачканы чернилами. В остальном она была
безукоризненно опрятна - и черное платье, и кружевной воротник, и
накрахмаленный белый капор. Хотя ее морщинистое лицо казалось суровым, в
глазах притаилась улыбка.
Она была из тех старух, которые, представляется переживут всех своих
детей.
Это мать Катарины, вдруг подумала я. И дело не в том, что у нее тот же
цвет глаз и что из-под капора у нее, так же как у ее дочери, выбивается