"Михаил Г.Чиботару. Встреча по ту сторону смерти " - читать интересную книгу автора

кладбище.
Когда старик совсем ослабел, Георге почти не отходил от него. Костаке
тоже был тут как тут. Не было у них времени для ссор: оба терпеливо смотрели
в глаза старика, ожидая его последнего слова. Однако родитель продолжал
хранить молчание.
Однажды зимним вечером, когда в печи гудел огонь, а снаружи
неистовствовал мороз, старик приподнялся на локтях и жестом руки попросил
сыновей подойти поближе.
Фитиль керосиновой лампы косо глядел на них. Какое-то время старик
молча разглядывал сыновей. Будто собирался сказать что-то, открывал рот, но
тут же останавливался, глотая невидимый комок и снова открывал рот. Его
заросшее щетиной лицо осунулось и взгляд был другой, отрешенный. Наконец,
чужим хриплым голосом произнес:
- Вот что, сыны... Мне пора в путь-дорогу... Засиделся я здесь, и
холодно, и тесно как-то стало... Да и чужой я... А вы, сынки, живите
разумно, чтоб люди не смеялись над вами...
Сыновья слушали с опущенными, как на исповеди, головами.
- Дружно живите, в согласии. Вы же одной крови...
Старик снова умолк, словно силясь вспомнить, что же ему еще надобно
сказать. Долго глядел на Костаке. Тот облизывал пересохшие губы.
Но умирающий сказал не то, чего ожидал сын.
- Рад я за тебя, Костаке, хороший ты хозяин. И смирным ты был, и
послушным, и господь не оставит тебя... Будь таким и впредь... Чтоб жить
вровень с другими.
Старик перевел взгляд на младшего. Костаке беспокойно заерзал,
недоуменно глядя на отца.
- Вроде ты еще что-то хотел сказать, отец?
- Скажу, сынки, скажу... Все, что смогу, скажу...
Говорил через силу, тяжело дыша. Продолжил, обращаясь к младшему:
- Ты, Георгица, бог мне свидетель, совершил тяжкий грех... Ослушался
родителя, отравил ему старость, в душу плюнул...
Костаке утвердительно кивал головой, поддакивая с нескрываемой
радостью:
- Правда, отец, истинная правда.
- Но все, что ты сделал, - продолжал родитель, - сделал на свою
голову... А мне вот время пришло, и не могу я оставить тебя, сынок, с
проклятием отцовским в душе. Может, и я был слишком крут с тобой... Я прощаю
тебя... Прости и ты отца...
Георге приник губами к высохшей и холодной руке старика. Костаке
вздрогнул, подался вперед, собираясь что-то сказать, но родитель продолжал:
- Снимаю проклятие и прощаю тебя... Отныне и дом и земля твои...
Остальное...
- Отец, что с тобой? - заорал Костаке.
Старик хотел закончить свое последнее слово, но будто кто-то сдавил его
горло. Он лег на спину, глотая воздух.
- Чтобы ты мучился вот так, пока не сделаешь по справедливости! -
проклял его Костаке.
- Как у тебя язык поворачивается? - в ужасе воскликнул Георге. Костаке
бросился к нему и схватил за шиворот.
- И ты еще рот открываешь, мерзавец?! Был босяком без стыда и совести,