"Мейвис Чик. Любовник тетушки Маргарет " - читать интересную книгу автора

Глава 1

Нет ничего удивительного в том, что Елизавета Первая предпочла не
выходить замуж. В самом деле, учитывая обстоятельства, связанные с ее
рождением, и события, происходившие, пока она взрослела, мысль о замужестве
могла прийти ей в голову лишь под страхом смертной казни: в годы становления
она была вынуждена то и дело увертываться от проносящихся мимо со свистом
отрубленных голов всевозможных дядюшек, кузенов, мачех, не говоря уж о
собственной матери, а также наблюдать, как некогда любимые жены монархов
либо получали разрыв сердца от горя, либо насильно посвящались в монахини.
Ее безбрачие, однако, стало среди историков предметом особенно ожесточенных
споров и кривотолков.
Удобное якобы научное объяснение, что замужество сделало бы Елизавету
зависимой от супруга и таким образом ограничило ее верховную власть, -
полная чушь. Компрометирующая и несколько истерическая версия, состоящая в
том, что она физически была не способна вступить во владения Его Величества
Фаллоса из-за гинекологических отклонений, - вообще бред сумасшедшего и
скорее всего следствие мужского священноначалия в медицине. К женскому
здравому смыслу никакого отношения это не имеет. Если сомневаешься, доверься
клевете. Бен Джонсон - Драммонду после ужина в Хоторндене: "У нее была
девственная плева, не позволявшая принять мужчину, хотя она с большим
удовольствием перепробовала многих..." Что ж, Бен, надеюсь, так оно и
было...
Нет-нет. Сердцем (и нутром тоже, как она доказала) Елизавета была
женщиной, романтичной женщиной, отнюдь не дурой. Все просто: она навидалась
достаточно, чтобы знать, куда может завести статус замужней дамы, и
отгородилась от него гульфиком. Мудрая женщина. Выбирала себе похотливого и
красивого фаворита или двух, чтобы они льстили ей и раболепствовали
(полурайское состояние), это ее устраивало. Ну и пусть род Тюдоров на ней
пресекся! Ну и пусть ей наследовал сутенерствующий прозелит Яков
Шотландский! Она предпочла счастье в безбрачии и до самой кончины не знала
тяжести иной властвующей длани, кроме собственной. Она видела, что творили
чужие мужья, и ей это совершенно справедливо не нравилось.
Неудивительно, что и некоторые современные женщины, став
свидетельницами множества семейных катастроф своих знакомых, тоже предпочли
безбрачие. Как, например, тетушка Маргарет, которая стояла сейчас в
некотором отдалении от остальных провожающих на продуваемом холодными
ветрами портсмутском пирсе и махала трепетным платочком отплывающему в
Нью-Йорк величественному океанскому лайнеру. Она пребывала как раз в том
возрасте, какого достигла Елизавета, когда ее советники всерьез
запаниковали, - королева осталась старой девой. Маргарет тоже, впервые за
последние восемнадцать лет, испытывала состояние легкой паники по поводу
собственного одиночества. Это пройдет, уговаривала она себя под вой
пароходного гудка, хлопанье флагов и бодрую мелодию, исполняемую
выстроившимся на пристани оркестром. Ее прощальные взмахи становились все
более сердечными. В ее руке большой платок отца, и она знала, что его хорошо
видно даже издалека. Прищурившись, Маргарет все еще могла различить
перегнувшуюся через перила фигурку Саскии, махавшей в ответ, юное лицо,
светящееся радостным ожиданием, золотоволосую головку, склоненную набок,