"Питер Чиппендейл. Норки! (звериная фэнтези) " - читать интересную книгу автора

выгнул спинку, отставил хвост как можно дальше и, стараясь дышать ртом, изо
всех сил сосредоточился.
"Дело не в уборной, - размышлял он, уныло поглядывая по сторонам, чтобы
вовремя заметить что-то, что могло бы отвлечь его от его трудной задачи. -
Весь наш вольер - сплошной сортир!"
Эти вспомнившиеся ему слова Шебы казались Меге достаточно точными и
справедливыми, чтобы он мог опереться на них в дальнейших умопостроениях.
Мега хорошо помнил, как она повела его на первую, ознакомительную экскурсию
по вольеру. Шеба показала сыну, что клетки приподняты над землей примерно на
половину роста Хранителя, и объяснила, что расположены они двумя
параллельными рядами и выходят в проход, по которому человек добирался до
дальней стены длинного сарая, где он держал запас корма и разные
инструменты. В клетках напротив никто не жил, но в одной из них - в самом
дальнем углу - родился Мега, и Шеба показала ее сыну.
Потом, уже без всякого воодушевления, она объяснила Меге, что каждая
клетка отделяется от другой при помощи тонкой деревянной перегородки.
Хранитель, разумеется, мог открывать дверцы в решетчатой сетке спереди,
однако норки могли покидать свои клетки только через заднюю дверцу, которая
вела на игровую площадку, также забранную со всех сторон ржавой стальной
проволокой. Кстати, с точки зрения Старейшин, эта льгота служила еще одним
доказательством неизъяснимой доброты Хранителя. Благодаря тому, что площадка
была ограждена только сеткой и сверху, и со всех сторон, она действительно
давала ощущение открытого пространства, довольно относительное впрочем, так
как сетка отстояла от стен сарая совсем ненамного. За тем, что происходило
снаружи, можно было следить только сквозь грязное слуховое окошко в крыше
сарая, так что большую часть времени норки проводили в полутьме, если не
считать тех моментов, когда Хранитель включал под потолком какие-то штуки,
которые горели ярче, чем солнце, изредка заглядывавшее внутрь.
Разнообразные способы времяпрепровождения, предлагаемые Старейшинами,
не нравились ни Шебе, ни Меге. Шеба лишь объяснила сыну основные правила
самых распространенных групповых игр, показала сеансы совместной ловли блох,
научила устрашающе пыхтеть, раздувая бока, и распушать перед схваткой
шерстку, чтобы казаться противнику вдвое больше. Некоторые норки, по словам
Шебы, придавали этим играм огромное значение, но сама она находила их
скучными и неинтересными.
- Может статься, тебе это понравится больше, чем мне, Мега,- сказала
Шеба с надеждой, хотя по всему было видно, что она сильно в этом
сомневается. - Большинство игр - например, пятнашки, погони, единоборства,
серьезные драки, наконец, - все это мужские забавы. Вероятно, они придутся
тебе по вкусу, но не думаю, что ты будешь жить только для этого. Вот так
вот, сынок, - заключила она и добавила как бы между прочим: - Есть еще одна
игра, Мега... Если достаточно долго глядеть на разводы и сучки на стене,
можно в конце концов увидеть норок - морды и фигуры.
"Какая от этого польза?" - подумал он тогда, однако с тех пор Мега
успел изменить свое мнение, ибо не раз и не два пришлось ему искать хоть
что-то, что помогло бы ему преодолеть утомительную рутину бедного событиями
существования и дать воображению хоть какую-то пищу.
Когда миновало раннее детство, он ощутил воздействие еще одного
фактора. Шеба была хорошей матерью, и он любил ее нежно, но оба они
существовали словно в какой-то изоляции, природу которой Мега никак не мог