"Владимир Чивилихин. Елки-моталки" - читать интересную книгу автора

Следователь. И еще разряды есть?
- А как же? Третий - это случаи, когда ноги из тайги уносишь. Бывает,
сбросят черт те куда, километров за двести от жилы, вот и выбирайся.
Помню, Гуляев нас выводил рекой. Чистый третий разряд. Уж и не знаю, как
вылезли. Вертолетов тогда еще не было...
Следователь. А сейчас?
- В случае чего, ясно, вертолет - _по последнему слову в технике_.
Гуляев-то у нас невезучий. И нынешний сезон у него начался с кувырка.
Вертолетом вытаскивали...


Весной Родиону и вправду крепко не повезло, с первого же прыжка. Когда
его выгружали на аэродроме, многие думали, что пропащее дело, однако
Родион, увидев у вертолета врача, оживел. Он отказался в больницу - не
переваривал это дело с детства. Отлеживался на квартире, хотя ничего
хорошего тут не было. Хозяйка не больно-то жаловала постояльцев, но Родион
с Санькой давно притерпелись и зря не тратили нервы, убедившись на горьком
опыте, что все квартирные хозяйки в городе вроде этой - на словах
рассыпаются колокольчиком-бубенчиком, а в натуре норовят шкуру содрать.
Колени распухли, и в позвоночнике не отпускала какая-то странная
пульсирующая боль. Она портила Родиону настроение. И еще паршиво, что с
аэродрома никто не заходил уже сколько дней, - должно быть, и парашютистов
и рабочих бросили на север, в Жигановский район, где вечно горело.
Родион не любил летать в те далекие леса. Пожары там засекались поздно,
раскочегаривало их, только держись, и работы-заботы с ними хватало: уж
лучше три раза где-нибудь поближе соскочить, чем туда тащиться да
неделю-другую топтаться у одного очага. Правда, раз на раз не приходится.
Последний в том сезоне пожар, у кордона-то, парашютисты задавили скоро и
хорошо, без приключений. Одно только было, Санька потом рассказал. Он
раскидывал рядом с Пиной землю на полосе, надумал пошутить. Подкрался к
ней да схватил сзади. Она вывернулась, махнула лопатой и угодила парню по
голове. Друг пролежал тогда до вечера на стане, сказав, что наглотался
дыму и башка раскалывается. Ему поверили, и всю обратную дорогу, пока
тянулись на барже, сочувствовали, потому что он то и дело хватался за
голову.
Санька сознался зимой, но Пина не подтвердила в письме этого случая,
отговорилась как-то незаметно. Ее письма, нечастые и нерегулярные, вообще
надо было понимать. О серьезном она писала шутливо и коротко, а про
пустяки развозила. Например, как заметелило кордон и почта месяц не ходит,
а она совсем заспалась. Встает днем, открывает один глаз и так шатается от
окна к окну. Отец ругается почем зря, она отвечает, что другой глаз ей
пока не нужен, а мать только вздыхает. В одном из писем выяснилась
интересная для Родиона подробность: оказывается, никто тогда, на
пожаре-то, Пине насчет него не врал и он зря грешил на пожарников. Пина
все это придумала, только зачем, сама не знает.
Зима тянулась долго. Родион занимался с парашютистами, ездил в техникум
на экзамены, у матери в деревне потом пожил, и все ладом выходило. Если б
не этот случай по первому разряду! А то ребята теперь где-то одни шуруют,
а ты тут лежи да загибайся...
В комнатушке застоялся тяжелый запах. Под койкой Родиона лежал бывший в