"Владимир Чивилихин. Над уровнем моря" - читать интересную книгу автора

пользования и подрежут под корень экспедицию.
И мне грозят серьезные осложнения перед пенсией. Даже боюсь думать о
моих детях. Я всю жизнь делал для них все, что мог, и случись сейчас
что-нибудь со мной, как это скажется на их судьбах? Дороже детей нет
ничего на свете, хотя у меня и есть к ним претензии.
Вторая моя дочь закончила девятый класс. Учится она неровно - то
пятерки, то двойки. Бывает, что ведет себя плохо на уроках, о чем говорят
записи в дневнике. Эта дочь пяти лет заболела костным туберкулезом
позвоночника, четыре года пролежала в санатории, а потом ходила в корсете.
Дома ей уделяли основное внимание, позволяли делать все, что разрешали
врачи, баловали сластями и ничем не загружали по дому. Видимо, это все
вошло в ее характер. И хотя она уже взрослая, но продолжает поступать так,
как хочет. Заставить ее сделать что-нибудь по хозяйству - целое событие,
хотя я предлагаю ей только подмести полы, стереть пыль или помыть посуду.
Свой дальнейший путь еще не определила. На мои указания о плохом
поведении в школе или дома отвечает вызывающе, а с матерью разговаривает
так, что не поймешь, кто кого отчитывает. Окончила курсы кройки и шитья и
переделывает свои платья так стильно, что стыдно за нее становится, и
хочет на голове сделать хвост. За любой проступок мы дочь никогда не
наказывали, а она этим пользуется. И хотя на ее лечение и воспитание мы
затратили много средств, энергии, слез, она этого не ценит.
Я первый человек в нашем роду, получивший хоть и незаконченное, но
высшее образование, и хочу, чтобы и дети мои пошли по стопам отца. А я
даже в младшем не вижу такого стремления. Шестой класс он окончил с
двойкой по русскому и оставлен на второй год.
Никто из моих детей не имеет пристрастия ни к какому ручному труду или
ремеслу - рисованию, музыке или еще чему-нибудь, читают только шпионскую
литературу, от всякой же другой отмахиваются - неинтересная. А младший
вообще ничего не читает и ни к чему не стремится, кроме плавания в
бассейне, куда он мной был отведен четыре года назад и сейчас получил
юношеский разряд. Старшая дочь занималась фехтованием, но забросила.
Сын-приемыш - неплохой шахматист, но тоже ничего не делает в смысле
спорта.
Физически грубым с детьми я никогда не был, но замечания о беспорядке в
квартире, как человек, любящий порядок, делаю часто. Я желаю одного - чтоб
дети мои учились, имели более широкий кругозор, чем обычный рабочий,
больше приносили пользы государству, а не только у станка или на агрегате.
Как мне заставить их идти вперед по жизни?
Конечно, образование - это еще не все. Нужно всегда иметь в виду
перспективу жизни и делать все так, чтоб тебя не мяло. Вот, например,
взять эту нашу экспедицию. Есть задание - выявить тут максимальный размер
пользования. А ведь его можно считать по-разному. Боюсь, что Симагин в
своей долине брал только первую категорию доступности, не учитывал леса на
крутых склонах. А Легостаев, как мне передавали, прямо заявил: "Никакой я
премии не хочу, буду считать так, чтобы потом не посадить леспромхозы на
мель". Но ведь леспромхозы начнут здесь работать через десяток лет, когда
техника изменится и с крутяков можно будет дешево брать кубики. Значит, мы
обязаны установить размер пользования в перспективе. Иначе никто не
получит прогрессивки, это же ясно.
Но наши противоречия никак не должны отразиться на теперешней ситуации.