"Десятое пророчество" - читать интересную книгу автора (Редфилд Джеймс)

Вспомнить всё

Наутро меня разбудил резкий крик ястреба, парившего высоко в небе, по-видимому, прямо над моей палаткой. Несколько секунд я прислушивался, представляя себе, как птица описывает в воздухе широкие плавные круги.

Ястреб прокричал ещё раз и замолк. Я быстро сел и выглянул из-под полога палатки: день был облачный, но тёплый, легкий ветерок пробегал по верхушкам деревьев.

Достав из рюкзака эластичный бинт, я осторожно обмотал им уже почти не болевшую лодыжку, затем выбрался из палатки и встал.

Постояв пару минут, я перенёс вес тела на больную ногу и сделал пробный шаг. Ощущения были не слишком приятными, но если постараться ступать на неё полегче, то идти я мог.

Интересно, помогла мне процедура Майи или нога на самом деле была повреждена не так уж сильно? Сам я не знал, а спросить было некого.

Снова порывшись в рюкзаке, я достал чистые вещи, потом осторожно, всё время останавливаясь, чтобы оглядеться и прислушаться, добрался до реки.

Там, найдя место, защищённое от посторонних глаз, я разделся, вошел в прохладную, сразу освежившую меня воду и некоторое время лежал в ней, не думая ни о чём, стараясь заглушить поднимающуюся откуда-то изнутри тревогу и рассматривая разноцветные листья у себя над головой.

И тут мне припомнился сон, виденный прошлой ночью. Я сидел на скале… что-то происходило… Уил тоже был там… и другие. Какое-то пространство, заполненное голубизной и золотистыми бликами… Но, как я ни старался, больше ничего вспомнить не удавалось.

Открывая флакон жидкого мыла, я вдруг заметил, что деревья и кусты вокруг меня словно бы стали ярче, рельефнее, чем раньше. Каким-то образом воспоминание о сне увеличило мою энергию.

Мое тело, как будто, стало легче. Я торопливо выкупался и вымыл грязные тарелки, оставшиеся от давешнего ужина, а закончив мытьё, вдруг обратил внимание на то, что большая скала справа очень напоминает ту, сидящим на которой я видел себя во сне.

Я внимательно осмотрел её. Скала была плоской, футов десяти в диаметре, той самой формы, того самого цвета.

За несколько минут я снял палатку, упаковал рюкзак и спрятал всё снаряжение под валунами. Затем, вернувшись к скале, сел и попытался вновь вызвать в памяти то голубое пространство, а также точно вспомнить, где в моем сне находился Уил.

Он стоял слева, чуть позади меня. В этот момент перед моим мысленным взором всплыло его лицо: я увидел его отчетливо, как на фотографии, снятой крупным планом. Стараясь не упускать ни одной детали, я удержал его образ и окружил его голубым полем.

Через несколько секунд я ощутил толчок в солнечное сплетение и вдруг снова оказался в разноцветном туннеле. Когда стремительное движение прекратилось, я увидел вокруг голубой свет, а рядом с собой – Уила.

– Слава Богу, ты вернулся! – воскликнул он, приближаясь. – Ты так уплотнился, что я не смог найти тебя.

– А что случилось перед этим? – спросил я. – Почему гудение стало таким громким?

– Не знаю.

– Где мы находимся?

– Это особый уровень – судя по всему, уровень снов.

Я огляделся по сторонам. Вокруг сияла голубизна. Нигде ни малейшего движения.

– Ты уже бывал здесь? – поинтересовался я.

– Да, перед тем, как найти тебя у водопадов. Но тогда я не знал, зачем оказался тут.

Некоторое время мы оба оглядывали голубое пространство, потом Уил спросил:

– Что происходило с тобой после возвращения?

Волнуясь, я начал описывать все свои приключения, сделав особый упор на мрачных предсказаниях Джоэла. Уил слушал внимательно, уточняя те или иные подробности предсказаний.

– Он один из одержимых Страхом, – наконец, заметил Уил. Я кивнул:

– И я того же мнения. Ты думаешь, всё, о чем он говорил, происходит на самом деле?

– Думаю, опасность заключается в том, что огромное число людей начинает верить в это. Вспомни, о чём говорится в Девятом откровении: со временем духовное возрождение преодолеет поляризацию Страха.

Я посмотрел в глаза Уилу:

– Я встретил там ещё одного человека – женщину.

И я рассказал о встрече с Майей, а особенно подробно – о своей травме и о том, как Майя лечила меня.

Уил слушал со вниманием. Когда я закончил, он долго молчал, задумавшись, глядя перед собой.

– Похоже, Майя – это та самая женщина из видений Уильямса, – прибавил я. – Та, что пыталась предотвратить войну с индейцами.

– Возможно, её способ лечения – это ключ к решению проблемы Страха, – произнес наконец Уил. Я кивком попросил его продолжать.

– Во всём этом есть смысл, – все ещё обдумывая что-то, медленно заговорил он.

– Посмотри на то, что уже произошло. Ты явился сюда в поисках Чарлин и – встретил Дэвида, а Дэвид сказал тебе, что Десятое откровение – это более глубокое понимание духовного возрождения, переживаемого нашей планетой, причём понимание это приходит, когда осознаешь нашу связь с послежизненным» Измерением.

Он сказал, что это Откровение как-то связано с уяснением природы интуитивных проявлений, с удержанием их, с поиском тропы.

Потом ты, следуя «окликам внутреннего голоса» и удерживая мысленные образы, представившиеся тебе, нашёл меня у водопадов, и я подтвердил, что удержание этих образов имеет место и в Афтерлайфе и что между людьми и этим измерением существует тесная связь.

Вскоре после этого, нам довелось наблюдать, как Уильямс заново переживал события своей жизни и как сокрушался, что не помнит, что хотел сделать.

А хотел он присоединиться к некой группе людей с тем, чтобы содействовать решению проблемы Страха, угрожающего нашему духовному пробуждению.

Он сказал, что для решения проблемы мы должны понять этот Страх; после этого, мы с тобой расстались, и ты встретил журналиста Джоэла, который долго распространялся – о чём?

О страшном будущем, которое нас ожидает. На самом деле, речь идёт о страхе перед полным разрушением цивилизации.

И разумеется, следующим человеком, кого ты встретил, была женщина, цель всей жизни которой – лечить, исправлять, и она делает это, помогая людям пробивать стену страха, будя их память, помогая им понять, зачем они живут на этой планете.

Память, воспоминание – должно быть, это и есть ключ к решению проблемы.

Внезапное движение неподалёку отвлекло наше внимание от разговора. В сотне футов от нас, судя по всему, начал материализовываться сонм душ.

– Возможно, они явились сюда, чтобы помочь кому-нибудь со снами, – заметил Уил. Я пристально взглянул на него:

– Они что – помогают нам видеть сны?

– Да, некоторым образом. Прошлой ночью, когда тебе снился тот сон, здесь находились другие души.

– А откуда тебе известно о моём сне?

– Когда тебя отбросило в физическое измерение, я пытался найти тебя, но не смог. Потом, через некоторое время, я начал видеть твоё лицо и переместился сюда. В последний раз, когда я был здесь, я не вполне понимал происходящее, но теперь, похоже, уяснил, что бывает, когда мы спим.

Я недоуменно покачал головой.

Уил жестом указал на окончательно материализовавшиеся души:

– Похоже, всё дело в совпадении во времени. Эти существа, возможно, оказались здесь тогда одновременно со мной по чистой случайности, а сейчас, может быть, они ждут, не заглянет ли сюда чьё-нибудь астральное тело.

Гул, ощущавшийся всё время, как фон, стал громче, и я не смог ответить. Мне стало не по себе, закружилась голова. Уил придвинулся поближе ко мне и положил руку мне на поясницу.

– Не отдаляйся от меня, – сказал он. – По какой-то причине мы должны увидеть это.

Справившись с головокружением, я заметил, что в пространстве по соседству с душами появилось что-то ещё. Сначала я подумал, что это прибыли другие души, но тут же понял, что ошибаюсь.

Перед нами материализовалось или, скорее, проецировалось, наподобие голограммы, нечто огромное – целая сцена с действующими лицами, декорациями и диалогом.

В центре всего находилась одинокая фигура человека, показавшегося мне смутно знакомым. Сосредоточившись, через мгновение я узнал Джоэла.

На наших глазах действие начало разворачиваться, как в кино. Я пытался следить за ходом событий, но в голове у меня ещё не совсем прояснилось, так что я не вполне понимал, что происходит.

По мере того, как события развивались и диалог становился всё более напряженным, души и журналист приближались друг к другу. Через несколько минут «спектакль» вроде бы завершился, и всё исчезло.

– В чём там было дело? – спросил я.

– Тот человек в центре видел сон, – пояснил Уил.

– Это был Джоэл – тот журналист, о котором я говорил тебе.

Уил удивленно уставился на меня:

– Ты уверен?

– Да.

– Ты понял, что ему снилось?

– Нет, как-то не уловил. А в чём там было дело?

– Ему снилась какая-то война. Он бежал из города, разрушенного бомбами; вокруг всё взрывалось, свистели осколки, а он бежал, спасая свою жизнь, думая только о том, чтобы не погибнуть.

А когда он вырвался из этого ужаса и, взобравшись на гору, взглянул назад, на город, то вспомнил, что у него был приказ встретить другую группу солдат и передать ей секретную часть нового устройства, которое должно было вывести из строя оружие противника.

И только тогда, к своему ужасу, он понял, что из-за его бегства город и солдаты гибнут на его глазах.

– Кошмар, – заметил я.

– Да, но он имеет своё значение. Начиная видеть сон, мы бессознательно перемещаемся сюда, а другие души приходят и помогают нам.

Не забывай, какую функцию выполняют сны: они подсказывают, как справиться с той или иной ситуацией повседневной жизни.

Седьмое откровение учит разбираться в снах, сопоставляя происходящее в них с реальной ситуацией, в которой мы находимся.

– Но какую роль играют во всём этом души?

Не успел я задать этот вопрос, как нас снова куда-то понесло. Уил по-прежнему держал ладонь на моей пояснице.

Когда мы остановились, свет вокруг нас стал ярко-зелёным, а кое-где по нему ходили необыкновенно красивые янтарные волны. Присмотревшись к ним, я увидел, что это души.

Я глянул на Уила. Он широко улыбался. Это место, похоже, создавало радостный, праздничный настрой. Пока я рассматривал души, некоторые из них приблизились к нам и образовали группу.

Их лица так и светились дружелюбными улыбками, хотя мне с трудом удавалось держать их в фокусе хотя бы две-три секунды.

– Они просто исполнены любви, – заметил я.

– Попробуй настроиться на то, что им известно, – посоветовал Уил.

Сосредоточившись на них с этим настроем, я понял, что эти души как-то связаны с Майей. Они искренне радовались её последним достижениям, особенно её пониманию того, как её отец и мать подготовили её рождение.

Судя по всему, им было известно, что Майя уже совершила полный обзор своей жизни, упоминаемый в Шестом откровении, и вот-вот должна была вспомнить, зачем была рождена.

Обернувшись к Уилу, я понял, что и он видит те же образы.

В этот момент я снова услышал гудение; мой желудок напрягся. Уил плотно охватил руками мои плечи и спину. Когда звук прекратился, уровень моей вибрации резко упал.

Я поискал глазами сонм душ, пытаясь открыться им навстречу и подпитаться их энергией, но, к моему удивлению, они вдруг потеряли чёткость очертаний и отдалились от меня на вдвое большее расстояние.

– Что это с ними? – спросил я.

– Ты попытался войти в контакт с ними, чтобы увеличить свою энергию, – отвечал Уил, – вместо того, чтобы войти внутрь самого себя и оттуда подключиться непосредственно к энергии Бога.

Я, в своё время, сделал то же самое. Эти души не позволят тебе принять их за Божественный источник. Они знают, что это не способствовало бы твоему росту.

Я сосредоточился на самом себе, и моя энергия вернулась.

– А как теперь вернуть их? – спросил я Уила, Не успел я закончить фразу, как души сами переместились туда, где находились раньше.

Мы с Уилом переглянулись, потом он присмотрелся к сонму, и чем больше смотрел, тем большее удивление читалось на его лице.

– Что ты там увидел? – заинтересовался я.

Не отрывая взгляда от душ, он кивком головы велел мне последовать его примеру. Я так и сделал, стараясь проникнуть в то, что они знали.

Несколько мгновений спустя я увидел Майю. Она буквально плавала в зелёном сиянии. Лицо её выглядело немного иным, чем в обычной жизни, и ярко светилось, но я был уверен, что это она.

Чем сосредоточеннее мы вглядывались в её лицо, тем ярче и резче представало перед нами, как бы, голографическое изображение: Майя, в одежде девятнадцатого века, стояла посреди бревенчатой хижины вместе с несколькими другими людьми, возбуждённо обсуждавшими, как положить конец конфликту.

Похоже, она понимала, что для совершения столь великого дела требуется лишь вспомнить, как обретается энергия. Это можно было сделать только в том случае, если бы нужные люди собрались вместе, движимые общим намерением.

Майю внимательно слушал хорошо одетый молодой человек Я узнал в нём того самого экономиста, который позже был убит вместе с ней.

Далее мы увидели неудавшуюсяпопытку Майи переговорить с армейским начальством, а потом гибель её и экономиста во время боя.

Мы видели, как после смерти Майя очнулась в Афтерлайфе и обозрела свою жизнь, ужасаясь тому, как простодушно, как наивно она действовала, пытаясь остановить войну.

Теперь она знала, что совершить такое дело можно было, лишь владея в достаточной степени знанием Афтерлайфа, а мы ещё не вспомнили его в достаточной мере, ещё не вспомнили.

После обзора жизни, мы увидели Майю движущейся в окружавшем нас зелёном пространстве, а рядом с ней – тот сонм душ, который сейчас находился перед нами.

Каким-то удивительным образом в лицах их всех проглядывало определённое сходство с лицом Майи.

Я вопросительно взглянул на Уила.

– Это её сонм душ, – объяснил он.

– Что ты имеешь в виду?

– Это группа душ, с которыми у неё общий настрой, – взволнованно уточнил он. – Кстати, как-то, ещё до того, как мы с тобой встретились, я встретил другой сонм душ, в котором все, до определенной степени, были похожи на тебя. Думаю, то был твой сонм душ.

Прежде чем я успел хоть что-то сказать, в сонме душ, находившемся напротив нас, произошло небольшое движение.

Снова возник образ Майи. Окруженная душами своего сонма, она, казалось, спокойно стояла посреди зелёного пространства под мощным белым светом, похожим на тот, что мы видели, когда Уильямс обозревал свою жизнь.

Майя понимала, что происходит нечто глубинное. Её способность передвигаться в Афтерлайфе уменьшилась, её внимание снова обращалось на Землю.

Она увидела свою будущую мать, которая только что вышла замуж и, сидя на крыльце, размышляла, позволит ли ей здоровье иметь ребенка.

Майя начала понимать, сколько плюсов может быть от того, что она родится именно у этой матери. Сильно опасаясь за собственное здоровье, женщина быстро научит ребенка заботиться о своём.

В какой обстановке лучше, чем в этой, может развиться интерес к медицине и врачеванию?

И это будет не просто чистое знание знание на интеллектуальном уровне, где правильность изящных теорий никогда не проверяется реальной жизнью.

Этого не будет, если она, Майя, будет расти под психологическим влиянием этой женщины. Майя знала, что сама склонна к идеализму и фантазиям, и она уже дорого заплатила за это.

Снова подобного не случится: подсознательная память о том, что произошло в девятнадцатом веке, напомнит ей об осторожности.

Теперь она пойдёт вперёд не торопясь, сохраняя дистанцию между собой и другими, и обстановка, созданная этой женщиной, окажется просто идеальной.

Уил перехватил мой взгляд.

– Мы видим то, что происходило, когда она начала обозревать свою теперешнюю жизнь.

Теперь Майя наблюдала, как могут развиваться её отношения с матерью.

Ей придётся расти рядом с не слишком-то здоровой женщиной, рядом с её страхами, её склонностью ругать доктора; всё это пробудит в ней интерес к связи, существующей между духом и телом, ответственность за пациента.

Всю информацию она будет передавать матери, и та, уверовав в возможность выздоровления, станет её первой пациенткой, а потом и главной опорой, являя собой первый пример эффективности новой медицины.

Далее Майя увидела своего будущего отца, сидевшего на крыльце рядом с женой. Время от времени, она задавала мужу какой-нибудь вопрос, чтобы получить очередной односложный ответ.

Этот человек почти всегда предпочитал просто сидеть и созерцать – говорить он был не любитель.

Его мозг буквально готов был взорваться от множества роившихся в нём исследовательских идей и экзотических биологических вопросов, которые, как он знал, никогда и никем не ставились прежде, – особенно о взаимосвязи между вдохновением и иммунной системой.

Майя поняла, что эта его отстранённость также таит в себе немало плюсов. С таким отцом ей не придётся тешить себя фантазиями: она просто будет вынуждена с самого начала сама думать за себя, исходя из реального положения вещей.

В конце концов, они найдут общий язык на почве своих научных интересов, отец раскроется навстречу ей и предоставит богатую техническую основу для разработки её новых методов.

Майя понимала также, что её рождение именно у этой пары может принести практическую пользу и родителям.

В той же мере, в какой они будут способствовать развитию её интереса к лечению, она сама сможет влиять на них в нужном направлении, ведя мать к осознанию и принятию собственной роли в своём выздоровлении, а отца – к преодолению замкнутости и привычки жить только внутренней жизнью.

Далее Майя увидела своё преждевременное появление на свет и своё детство. Перед ней предстали образы множества людей, которые, как раз, в нужные моменты её жизни оказывались рядом, чтобы учить её и передавать свой опыт.

В медицинском институте ей приходилось иметь дело, как раз, с теми врачами и пациентами, которые были ей интересны, с точки зрения её специализации.

Потом она мысленно увидела первую встречу с коллегой, с которой позже создала клинику, и то, как, мало-помалу, у них вырабатывалась новая модель лечения.

Потом ей открылось, что она будет принимать участие в более глобальном процессе пробуждения.

Наблюдая её видения, мы узнали, как она открыла для себя Откровения, а позже присоединилась к группе людей – одной из многочисленных групп, независимо друг от друга возникавших по всему миру.

Этим людям предстояло вспомнить, кем они являются на более высоком уровне, и стать инструментом преодоления поляризации Страха.

Майя вдруг увидела себя беседующей на важные темы с каким-то мужчиной в армейской форме. Он был высок ростом, атлетически сложен, одарён недюжинным умом.

К своему удивлению, я понял, что Майе известно: именно он погиб рядом с ней в той войне девятнадцатого века.

Сосредоточившись на нём, я был просто поражён: оказывается, я уже видел его в видениях Уильямса, обозревавшего свою жизнь.

Далее видения Майи, судя по всему, вышли на другой уровень, недоступный для моего восприятия: она словно растворилась в заливавшем её ослепительном свете.

Лишь немногое я мог понять: её личное представление о том, что она может совершить, родившись именно в этой семье, – часть более масштабного видения, включающего в себя всю историю и будущее человечества.

Сама Майя, похоже, могла обозреть свою жизнь в перспективе вплоть до самого конца: ей явно предстояло оказаться в самом центре всего – там, где человечество находилось когда-то, куда оно шло теперь. Я мог ощутить всё это, однако, не улавливал самих образов.

Наконец, видения Майи закончились, и мы снова увидели её в зелёном пространстве, окружённую душами своего сонма.

Теперь они наблюдали сцену, происходившую на Земле. Насколько я мог судить, её будущие родители действительно решили обзавестись ребенком и соединились в том самом акте любви, который должен был обеспечить его рождение.

Сонм душ, окружавших Майю, напоминал теперь большое колышущееся янтарное облако. Оно становилось всё ярче, черпая энергию из ослепительного света, сиявшего где-то позади.

Я и сам ощутил, как вибрирует эта энергия где-то внутри меня, на глубоком, почти оргазмическом уровне любви.

Далеко внизу, на Земле, мужчина и женщина слились в объятии, и в момент оргазма из окружавшего нас зелёного света вырвался поток энергии, который, пройда сквозь Майю и окружавший её сонм душ, проник в трепещущие тела, и обе части этого потока устремились навстречу друг другу, неся сперму и яйцеклетку к точке их предначертанного соединения.

Мы смогли наблюдать момент зачатия и чудесное слияние двух клеток в одну. Сперва медленно, затем, всё быстрее клетки начали делиться, видоизменяться, пока, наконец, их скопление не приобрело очертания человеческого эмбриона.

Взглянув на Майю, я увидел, что с каждым новым делением клеток она как бы тает, всё больше растворяясь в окружающем пространстве. И когда эмбрион превратился в готового к рождению ребёнка, Майя окончательно исчезла из виду. Её сонм душ остался на месте.

Очевидно, из того, чему мы только что оказались свидетелями, можно было бы вынести гораздо больше, но, расслабившись на миг, я не сумел вновь сосредоточиться; и тут сонм душ вдруг пропал – как не бывало.

Остались только мы с Уилом, уставившиеся друг на друга. Уил казался страшно взволнованным.

– Что это мы сейчас видели? – спросил я.

– Весь процесс рождения Майи, её приход в свою нынешнюю жизнь, запечатлённый в памяти её сонма душ. Мы должны были увидеть всё это: её оценку целесообразности своего рождения именно у этой пары, осознание своей будущей миссии, её переход в физическое измерение в момент зачатия.

Я кивком попросил Уила продолжать.

– Акт любви, сам по себе, как бы, открывает окно между послежизненным и земным измерением. Похоже, сонмы душ существуют в состоянии любви – гораздо более интенсивной и высокой, чем та, что можем испытывать мы с тобой, настолько интенсивной, что она ощущается, как оргазм.

Сексуальная кульминация создаёт окно в послежизненное измерение, и то, что мы ощущаем, как оргазм, является мгновенным прорывом на уровень любви и вибраций, свойственный Афтерлайфу; в открытое окно устремляется поток энергии, потенциально несущий с собой новую душу.

Мы, как раз, и видели, как это случилось. Сексуальное слияние – это священный момент, когда часть Небес нисходит на Землю.

Я кивнул, размышляя об увиденном.

– Майя знала, как будет протекать её жизнь, если её произведут на свет именно эти родители.

– Да. Похоже, до рождения, к каждому из нас приходит видение его будущей жизни, дополненное размышлениями о потенциальных родителях, о том, в какой мере они будут способствовать совершению нами того, что мы собираемся совершить.

– Я видел большую часть этого, – сказал я, – но всё было как-то странно. Судя по тому, что Майя рассказывала мне о своей реальной жизни, её, так сказать, видение рождения оказалось более идеальным, чем то, что происходило на самом деле.

Взять, хотя бы, её отношения с семьёй: они ведь, так и не сложились так, как ей хотелось. Мать никогда не понимала её, была вся занята лишь своими болезнями, а отец был человеком настолько замкнутым, что, лишь после его смерти, Майя узнала, какого рода исследованиями он, собственно, занимался.

– Всё правильно, – возразил Уил. – Похоже, видение – это некая идеальная картина того, исполнения чего в жизни желает наше высшее «я», – того, что было бы, если бы все мы всегда следовали подсказкам своей интуиции.

То же, что происходит на самом деле, лишь приближается к этому идеальному видению: это максимум того, что каждый может совершить при данных обстоятельствах.

Всё это – часть информации о послежизненном измерении, содержащейся в Десятом откровении.

Она должна помочь нам уяснить себе духовный опыт нашего пребывания на Земле, в частности то, что касается восприятия совпадений и механизма одновременности разных событий.

Когда интуиция или увиденный сон подсказывают нам, как следует поступить в той или иной ситуации жизни, и мы следуем этой подсказке, происходят определённые события, которые воспринимаются, как чудесные совпадения.

Это придаёт нам жизненных сил, волнует нас. Нам кажется, что этим событиям суждено свершиться. То, что мы только что видели, переводит всё в совершенно иной масштаб.

Когда мы слышим «оклик внутреннего голоса», воспринимаем мысленный образ возможного будущего, на самом деле, это всплески памяти о видении, явленном нам до рождения, о том, как мы собирались распорядиться своей жизнью в этой конкретной точке своего пути.

Может быть, не всё происходит точно так, потому что люди обладают свободной волей, но когда случается что-то очень сходное с нашим видением, мы испытываем особый подъём, сознавая, что находимся на тропе судьбы, по которой собирались идти.

– А какова роль нашего сонма душ?

– Мы связаны с ними. Они знают нас. Они наблюдают видения нашего рождения, идут за нами по жизни, а потом остаются рядом, пока мы обозреваем всё, что с нами произошло. Они служат, как бы, резервуаром нашей памяти, содержащим знание того, кем мы являемся на протяжении эволюции.

Он немного помолчал, глядя мне прямо в глаза.

– И, судя по всему, когда мы находимся в послежизненном измерении, а одна из этих душ, посредством рождения, переходит в физическое измерение, мы играем ту же роль по отношению к ней. Мы становимся частью сонма душ, поддерживающего её.

– Значит, пока мы находимся на Земле, – заметил я, – наши сонмы душ направляют нас с помощью «окликов внутреннего голоса»?

– Вовсе нет. Исходя из того, что мне удалось воспринять от тех сонмов душ, которые мне приходилось видеть, интуиция и сны рождаются в нас самих, а происходят они от высшей связи с Божественным.

Сонмы душ просто посылают нам добавочную энергию и, как бы, поднимают нас каким-то особым образом, но каким – понять мне так и не удалось. Но так они помогают нам вспомнить то, что мы уже знали.

– Но, это ведь, объясняет мой сон и сон Джоэла!

– Да. Видя сны, мы вновь соединяемся со своим сонмом душ, и это пробуждает нашу память о том, как мы на самом деле хотели поступить в какой-то конкретной жизненной ситуации.

Нас как бы посещают видения наших изначальных намерений. Потом, снова возвратившись в физическое измерение, мы сохраняем эту память, хотя иногда там всё выражено лишь символами.

Ты человек, более открытый духовному значению вещей, поэтому, ты до мельчайших подробностей запомнил информацию, содержавшуюся в твоём сне.

Ты же сам говорил, что, представив себе моё лицо, увидел, как мы встречаемся друг с другом, и это почти точно повторилось в твоём сне.

В отличие от тебя, Джоэл менее открыт; его сон принял более искажённую, символическую форму.

Его память не столь ясна, и его сознание облекло послание в символику войны, сквозь которую просматривалось только одно: в своём дожизненном видении он собирался остаться и помочь решению проблем этой долины. И было ясно, что, уйди он отсюда, он об этом пожалеет.

– Значит, сонмы душ всегда посылают нам энергию и надеются, что мы вспомним свои дожизненные видения?

– Верно.

– А почему души Майиного сонма выглядели такими довольными?

Уил посерьёзнел:

– Они были рады, так как она помнила, почему родилась именно у этой пары и как события её жизни подготовили её к карьере врача. Но… это была лишь первая часть её дожизненного видения. Ей ещё есть что вспомнить.

– Я видел тот эпизод, когда она в этой жизни снова встретила человека, рядом с которым была убита в девятнадцатом веке. Но там были и другие эпизоды, которые мне не удалось понять. А ты много понял?

– Совсем ничего. Там было ещё что-то о нарастающем Страхе. Это подтверждает, что Майя является частью семёрки – той самой, возвращение которой увидел Уильямс.

А она увидела группу, способную вспомнить то более обширное видение, которое стоит за нашими индивидуальными намерениями. Такая память необходима, если мы собираемся покончить со Страхом.

Уил замолчал, и мы долго смотрели друг на друга. Потом я вдруг снова ощутил вибрацию во всём теле. Они там опять запустили свою адскую машину!

В этот момент перед моим мысленным взором встал образ того высокого мужчины в военной форме, с которым общалась Майя в своих видениях. Кто он был?

Я открыл было рот, чтобы сказать об этом Уилу, но в этот момент мой желудок сжала такая боль, что у меня перехватило дыхание.

Одновременно с этим раздался высокий пронзительный – вой? вопль? скрип? Не знаю, как описать этот звук, от которого меня швырнуло назад.

Как и в прошлый раз, я протянул руку к Уилу, но лицо его стало расплываться. Какое-то мгновение я ещё силился видеть его чётко, потом, потеряв равновесие, полетел куда-то вниз.