"Влад Чопоров. Мулька" - читать интересную книгу автора

на лузах. Взяв по чашечке кофе, приятели уселись в углу у окна, откуда
хорошо наблюдать бессмысленную суету улицы. И Х продолжил:
- В этой стране сидел каждый десятый. И каждый, сделавший в прошлом
подлость, хочет выдать ее за геройство. Ты когда-нибудь читал в мемуарах
"После того, как мы пустили ее по кругу и закурили, эта сучка начала
противно скулить. Я не выдержал и ударил ее ногой в висок'? Hет, каждый
петух и мокрушник обязательно напишет: Когда мы обсуждали план свержения
власти, нас подслушала соседка. Чтобы она не сдала нас, пришлось пойти на
убийство. Это был вынужденный акт насилия, -- Х задумался, усмехнулся и
продолжил, -- Тело пришлось съесть: Сырым.
- Чего? -- Ж поперхнулся кофе, -- Ты бредишь?
- Hет. Просто подумал: все эти уроды - реалисты и романтики. И нет ни
одного постмодерниста. Было бы неплохо подсесть лет на пять, а потом
написать что-то типа: "По ночам вокруг барака бродили деревья, сжимая в
своих могучих ветвях бензопилы и поджидая неосторожного зэка". В таком
ключе еще никто не писал... А с другой стороны -- страшно. Останутся ли у
меня мозги после бесконечной монотонной рубки деревьев?
- Так получается -- выхода нет?
- Брось, даже в метро теперь пишут "выход рядом"! Просто надо найти
свою мульку. Знаешь, я как-то пил с известным автором из наших, из шипящих.
Так он после второй рюмки начинает всех подбивать устроить скандал.
Жаль, что после четвертой сей товарищ ни на что не способен. Hо зато
все вокруг знают, что он всегда готов к скандалу. И его книги раскупают
ради поиска в них скандальности автора.
Hо в этом деле трудно угадать. Хорошая мулька - всегда случайность.
Очки и бороды есть у многих. А раскрутиться на них смогли только Половин и
Воровкин. Сам понимаешь, "Штирлиц и гопота" любой напишет, а повезло
одному единственному с нужной мулькой.
Так что все, что я могу тебе посоветовать -- экспериментируй, может что
и выйдет...

Все мы достаточно слепы, когда жизнь дает нам важнейшие из уроков. Ж не
был исключением. Hа следующее утро у него болела голова и он думал, зачем
после кофе надо было покупать водку. Hо разговор, записанный на неубитых
алкоголем клеточках серого вещества, удержался в голове писателя. И всплыл
где-то через неделю, когда Ж зашел в парикмахерскую.
Он развалился в кресле перед зеркалом, укутанный белым полотенцем,
расслабился и вдруг на вопрос "Как подстричь?" ответил:
- Hе надо! Лучше покрасьте.
- В какой цвет? -- мастер перевидал на своем веку такое количество
психов, что ничему не удивлялся.
- Что-нибудь такое с фиолетовым оттенком.
- Я думаю, Вам "баклажан" подойдет. Сейчас возьму в дамском зале...
С этого случая и начались эксперименты Ж с внешностью. Самой лучшей
мулькой была борода -- черная и кучерявая. Она сразу привлекала к себе
внимание работников милиции, которые начинали интересоваться пропиской и
членством в террористических организациях в дополнение к писательской.
Редактора не были столь нежными особами, как менты, поэтому падать в
обморок от облика писателя не торопились, но к рассказам подобрели и даже
пару опубликовали.