"Эмиль Чоран. Признания и проклятия " - читать интересную книгу автора

Ужасание - как жаль, что это слово ушло вместе с великими
проповедниками!

Поскольку человек - животное болезненное, любые его высказывания или
поступки равнозначны симптомам.

"Меня удивляет, что такой замечательный человек, как он, мог
умереть", - написал я вдове одного философа. Только отправив письмо, я
обнаружил, насколько оно нелепо. Посылая второе, я рисковал бы сморозить
очередную глупость. Там, где дело касается соболезнований, все выходящее за
рамки штампа граничит с неприличием или ненормальностью.

Семидесятилетняя леди Монтегю уверяла, что перестала смотреться в
зеркало одиннадцать лет назад.
Эксцентричность? Возможно. Но только для тех, кому неведома мука
мученическая от ежедневной встречи с собственной физиономией.

Я могу говорить только о том, что испытываю; однако в настоящий момент
я не испытываю ничего. Все кажется мне ничтожным, все для меня остановилось.
Я стараюсь не извлекать из этого никаких выводов, пробуждающих во мне горечь
или тщеславие. "Как много жизней мы прожили, - читаем мы в "Сокровищнице
высшей мудрости", - и сколько раз мы напрасно рождались, напрасно умирали!"

Чем дольше живет человек, тем меньше у него возможностей переменить
веру.

Лучший способ избавиться от врага - везде говорить о нем только
хорошее. Ему это перескажут, и он уже не сможет вам вредить: вы сломили его
дух... Он будет по-прежнему воевать против вас, но без особого рвения и
упорства, потому что подсознательно он уже перестал вас ненавидеть. Он
побежден, даже не зная о собственном поражении.

Как-то Клодель безапелляционно изрек: "Я за всех Юпитеров и против всех
Прометеев".
Что толку в том, чтобы утратить всяческие иллюзии относительно
бунтарства: подобный вздор пробуждает дремлющего в вас террориста.

Мы не питаем ненависти к тем, кому сами нанесли оскорбление; напротив,
мы согласны признать за ними все мыслимые достоинства. Подобное великодушие,
к сожалению, никогда не встречается у тех, кому это оскорбление нанесено.

Я не слишком высоко ставлю тех, кто обходится без первородного греха.
Что до меня, то я прибегаю к нему в любых обстоятельствах и не представляю,
как бы я без него жил, не впадая в бесконечное уныние.

Кандинский утверждает, что желтый - это цвет жизни...Теперь понятно,
почему этот цвет так неприятен для глаз.

Когда необходимо принять какое-либо важное решение, опаснее всего -