"Валентина Васильевна Чудакова. Разведка " - читать интересную книгу автора

укрепления, готовили промежуточный оборонительный рубеж "на всякий
случай". Немцев там и сейчас видимо-невидимо. Надо было срочно проверить
эти сведения: разведать скрытые подступы к деревне и уточнить силы
противника. Решили на эту операцию послать взвод конной разведки
лейтенанта Притулина, парня отчаянной храбрости, и один "максим" на санях,
в сопровождении офицера-пулеметчика. Выбор пал на меня, и, как я понимаю,
по очень простой причине. У нас в полку двенадцать командиров пулеметных
взводов - мужчин; кого ни назначь - другим будет обидно. Народ они
горячий, боевой. Одним словом, сибиряки. А я одна среди них - тут уж без
всякой обиды. Вот почему меня так бесцеремонно подняли среди ночи в самый
разгар одурманивающего сна.
Признаться, оказанная честь меня нисколько не обрадовала. И не
потому, что совсем не выспалась, и не потому, что операция была
рискованной. Мне в принципе это было не по душе. Я считала, что на войне,
даже больше чем в мирное время, каждый должен знать свое определенное
место.
Эту истину я усвоила с самого начала войны, пережив позор первых дней
отступления, панику и два вражеских окружения. А до войны в свои
шестнадцать лет о войне я имела самое романтическое представление. Враг
напал! Ну и что ж? Верхом на горячего коня, в руку саблю и... марш-марш в
атаку! А то - за пулемет, и строчи, точно чапаевская Анка... Как все мои
сверстники, в затаенных мыслях я совершала подвиги на земле, на море и в
небе; покоряла тайгу и неприступные льды, штурмовала горы, строила далекие
чудесные города. И очень досадовала, что так медленно тянутся школьные
годы в нашем тихом районном городке. Казалось, пока я расту и учусь, - все
уже будет сделано и не достанется на мою долю ни подвигов, ни свершений.
Никакой романтики...
Мои мечты осуществились, но совсем не так, как я это себе
представляла. Во всяком случае - не столь романтично. Убедилась, что
война - это прежде всего труд. Труд тяжелый, повседневный, без учета меры
и времени, с пренебрежением к опасности, с величайшим напряжением
физических и моральных сил. И вся моя романтика, в возвышенном понимании
этого слова, испарилась. Мечты о подвигах и славе сами по себе выскочили
из головы. Выдержать, выстоять, выжить, победить. Вот и вся романтика
войны. Одна на всех.
И когда меня спрашивают, что я делала на войне до того, как стать
командиром пулеметчиков, я без ложной скромности отвечаю: "Все". И это
действительно так. Перевязывала раненых, хоронила убитых, писала
солдатские письма, помогала полковому писарю, хлорировала питьевую воду,
стирала бойцам портянки, драила полевую кухню, доставляла боевые пакеты, в
окружении ходила в разведку. Одним словом, зря солдатский хлеб не ела. По
приказу комиссара Юртаева случалось даже стихи писать и быть артисткой на
коротких привалах...
Не легок и не сладок был мой путь от фронтовой Золушки до пулеметного
командира. Вот почему я так дорожила своим местом в боевом строю. Ведь это
не шутка - в семнадцать девических лет командовать взводом мужчин, в
пехоте!..
И тут вдруг совсем некстати эта разведка.
Правда, командир полка в самом начале разговора сказал, что мое
участие в разведке - дело добровольное, а не в порядке приказа. И если мне