"А.П.Чудинов. Россия в метафорическом зеркале " - читать интересную книгу автора

провозгласил эпоху построения коммунизма, но его непосредственные преемники
назвали ее периодом волюнтаризма, а либералы - "оттепелью".

Далеко не все рассмотренные в настоящем исследовании примеры можно
считать подлинными "жемчужинами" политического красноречия: вполне
естественно, что некоторым авторам отказывает "чувство меры", некоторые
метафорические образы производят впечатление надуманных, в них можно
усмотреть стремление к "красивости", а также смысловую непроясненность или
двусмысленность, механическое нагромождение образов без их внутренней
взаимосвязи. Например, Валерия Новодворская, стремясь войти в образ Геннадия
Зюганова, сначала представляет его (точнее, себя) скорпионом:

-

Просыпаюсь я утром и чувствую, что у меня отрос хвост с ядовитым
жалом и много ножек. То есть просыпаюсь я жутким необъяснимым существом.
Скорпионом. И от этого я мучаюсь, потому что скорпиону трудно повеситься. А
повеситься мне обязательно нужно, поскольку я - Зюганов (В. Новодворская.
Зюганов - дуршлаг русской революции // Не дай Бог! 1996. 4 мая) .

При дальнейшем развертывании образа агрессивный среднеазиатский
скорпион превращается в растягивающего паутину для мух паучка:

-

Зюганов - хитренький, жирненький паучок, который подбирается к
жертве не сразу, а ждет, когда она окончательно запутается и затихнет, чтобы
спокойнее можно было пить из нее кровь. Он всегда выжидал и трусил (Там же).

Развертывание текста продолжается с использованием наименования
кухонной утвари (дуршлага), образа неотесанного бревна - единственного
материала, который остался для вытесывания "коммунистических бойцов", и
опять же паучка, который и обрабатывает бревна. Ср.:

-

Теперь, когда все улеглось и затихло, он [Зюганов] начал строить
свою КПРФ из подручного материала. Ну, вы знаете, каким бывает подручный
материал - неотесанные бревна. И за этими деревяшками он сейчас и прячется,
паучок с психологией дуршлага. Это именно дуршлаг. Потому что Зюганов
просеивает через себя историю и остается одна только дрянь (Там же).

Продолжается нагромождение метафорических образов: сон, переселение
душ, самоубийство - раскаяние, ядовитое жало и множество ног, выпитая кровь,
коварство, повешение, трусость, люди-бревна и дуршлаг как способ познания
истории. Подобные метафоры соответствуют скорее жанру романа ужасов, чем
стилю заочной дискуссии с политическим оппонентом. Однако каковы времена -
таковы и нравы. Все рассматриваемые в данной монографии тексты анализируются
именно в том виде, в каком они были представлены в средствах массовой
информации.