"Елена Чудинова. Легенды Армении" - читать интересную книгу автора

"Ужели становлюсь я так стар, что вино бросается мне в голову вместо
того, чтобы веселить сердце? - подумал он. - Что же, верно в самую пору
приходит ко мне смерть. К чему воину пережить лучшие свои годы?"
Но тревога грызла его сердце, как собака - кость.
А жена бдешха потчевала пирующих, но лицо ее было бледно.
Далеко за полночь разошлись люди по домам. Прав был князь в том, что
пир во время войны наполняет мужеством сердца. Сладкий сон, лишенный
тревожных сновидений, окутывал воинов. Но был он глубок, очень глубок.
Заснули и женщины, нахлопотавшись перед пиром. Уснули сытые счастливые
дети и снилось им, что нет больше вражеского лагеря под стенами, а
приветливо колышутся на ветру несмятые травы, маня их побегать на свободе.
Не спала только жена бдешха. Полная луна, бросая луч в оконце на
потолке, освещала ее, в беспокойстве бродившую по комнатам. Не раз и не два
подходила она к ложу, склонялась над спящим мужем пытаясь понять, глубок ли
его сон. Но не понимала: бдешха мучили во сне кошмары, он метался и стонал,
словно изо всех сил пытаясь проснуться. И княгиня решилась узнать наверное.
Она вытянула из своих волос тонкую золотую булавку. Бдешх пошевелился
во сне. Княгиня больно кольнула его булавкой в раскрытую ладонь.
- Змея... Змея жалит меня! - хрипло прошептал бдешх, но не проснулся.
Недобрая улыбка заиграла на губах княгини. Накинув на голову темное
длинное покрывало, она неслышно выскользнула из дому.
Неомраченная тучами луна плыла над крепостью, ночь была светлой.
Холодный ветер играл в складках одежд княгини, и бегущая впереди нее тень
казалась черной хищной птицей. Княгиня тихо кралась между мимо объятых сном
домов: нигде не теплился огонек светильника, нигде не звучало шагов.
Но в одном из домов не спала девочка Манушак. Старуха-гадалка велела ей
посидеть до утра рядом с раненым воином, и поить его питьем от лихорадки
всякий раз, как он проснется. Девочка загасила светильник, чтобы не
тревожить раненого и тихо сидела у изголовья на маленькой скамеечке. Манушак
было страшно: ей думалось о каджи, которые любят прикидываться знакомыми и
заводить людей куда-нибудь в уединенное место, чтобы погубить. На всякий
случай она решила не выходить из дому даже со старухой, если та придет
проверить раненого. Вдруг это будет не старуха, а каджи в ее облике?
Вспоминались ей и гишерамайрер - матери ночи, страшные ведьмы со змеями в
руках. Ах, скорее бы настало утро!
Раненый жалобно стонал в бреду. Лоб его пылал как камни очага. Быть
может надо сбегать и сказать старухе, что ему хуже? Ох, как страшно даже
подумать о том, чтобы высунуть нос на улицу! Но вдруг раненый умрет? Надо,
чтобы старая Мариам нашептала заговор, прогоняющий лихорадку! Ведь дом вдовы
совсем близко - только перебежать улицу!
Девочка долго набиралась храбрости, стоя у калитки. Наконец, закрыв от
страха глаза рукой, она пустилась бежать по мостовой.
Не веря, что наконец достигла безопасного порога, девочка вошла в
старухин дом. Но вот беда - комната старухи пустовала! Испугавшись, Манушак
кинулась к месту, где обычно спал Тигран.
- Проснись, проснись скорее! - плача, проговорила она, тряся мальчика
за плечо.
- Что такое, зачем ты будишь меня, глупая девчонка? - недовольно
проговорил мальчик, открывая глаза.
- Где тетушка гадалка? Почему ее нет? - плакала Манушак.