"С.Чумаков. Видимость - "ноль" (Повесть) (про войну)" - читать интересную книгу автора

лица. - Понятно.
- Мгновенно в каюту, надень спасательный костюм, возьми бинокль и сюда.
Станешь на левом крыле, будешь вместе с вахтой просматривать юг.
- Минута - я на месте.
Медленно тянулось время. Тишину нарушали только ровный стук машины и
глухие удары волн. Да еще что-то поскрипывало, как флюгер на
старом-престаром доме из забытого детства. Веронд решил спуститься в
кают-компанию, выпить стакан чаю покрепче и уж занес было ногу над комингсом
двери, ведущей на трап...
- Бурун...
Главстаршина произнес это слово очень тихо, севшим голосом, но капитан,
хотя и был в противоположном конце рубки, услышал, в несколько прыжков
оказался рядом, выхватил у Голика бинокль и направил на что-то похожее на
пень, стоймя плывущий по волнам. Сперва не мог определить направления, по
которому этот пень движется. Потом сообразил: это ведь рубка, и кажется она
такой узкой, обрубленной сверху потому, что лодка направляется в сторону
"Ванцетти". Нашим "щукам" делать здесь нечего, слишком далеко от родных
берегов. Значит - враг.
Лодка шла не таясь. Первое, о чем подумалось: она, должно быть, еще не
заметила пароход на фоне надвигавшейся снеговой тучи, такой же
безлико-серой, каким издали был "Ванцетти".
- Если не видит, то слышит нас, сволочь такая, - сказал главстаршина. -
Четко наперерез идет.
Враг был примерно в пяти милях. Открывать огонь из орудия было слишком
рано. Далеко. Ребята промажут. За плечами ведь только учебные стрельбы по
щитам - и как давно. Пять миль... Лодка тащится медленно, вон как волна
шибает по рубке. Курсы пересекутся через час. Значит, остался всего один
час. Но можно еще спрятаться в снежном заряде, наперегонки рвануть в сторону
кромки льда, от которой так опрометчиво ушел. Еще до того, как объявить
боевую тревогу, Веронд приказал рулевому повернуть на норд, прямо в
надвигавшийся снежный заряд. Когда судно завершило циркуляцию, сдвинул
рукоятку на "самый полный" и крякнул в переговорную трубу стармеху: "Как
хочешь, но вытяни из машины хотя бы еще пару узлов".
Он все еще не объявлял тревогу. Главстаршина не понимал почему,
настороженно смотрел на капитана - не струсил ли? Как будто непохоже.
Поворот на север был сродни инстинктивному защитному жесту при неожиданном
нападении. Теперь он размышлял: что же делать дальше, какою должна быть вся
единственно правильная цепочка решений? Единственная.
Там, в виду Медвежьего, скорее всего не нужно было сворачивать на юг, а
нахально пройти мимо и расталкивать шугу, рвать лед динамитом, но не
выходить на чистую воду. Сделанного не воротишь.
Наконец капитан включил ревун боевой тревоги, стал уводить лесовоз
противолодочным зигзагом.
Мрачная снеговая туча надвинулась, закрутила снежные смерчи, превратила
серую зарю в непроглядную мглу. "Ванцетти" уходил вслепую. Только лаг и
компас помогали штурману отражать на карте след судна, который напоминал
теперь зубцы пилы. Противолодочный зигзаг замедлял темп движения на север,
но мешал длинным ушам неизвестного фрица или ганса незаметно подкрасться и
выпустить торпеду на звук.