"С.Чумаков. Восточнее Хоккайдо ("Искатель" № 3 1984) " - читать интересную книгу автора

судно попозже, когда у капитана улягутся первые впечатления от пополнения.

А наблюдатель продолжал внимательнейшим образом обследовать горизонт -
пустынный, как час назад, как вчера, позавчера, Невдалеке, по борту, вдруг
высунулась из воды усатая любопытная морда и неслышно, без всплеска исчезла.
Потом сразу несколько усатых пловцов уставились на пароход.
- Сивуч играет. Ишь морда смеётся! - воскликнул наблюдатель, - Теперь
не отстанут. Любознательный народ.
Очень хотелось Соколову попросить бинокль, чтобы получше разглядеть,
как это улыбаются добродушные морские звери. Но наблюдатель снова нацелил
окуляры на пустынный горизонт. А стая сивучей, привлеченная шумом винта,
резвилась почти рядом с пароходом. Они по-дельфиньи выбрасывали из воды
лоснящиеся тела и плыли с той же скоростью, что "Ангара".
Солнце, стремительно вырвавшееся из-за горизонта, как бы замедлило свое
движение в небе. Новое утро судового дня разворачивалось неспешно, точно так
же, как вчера, потому что погода была такой же, как вчера, и океан
спокойный, как вчера. Вахтенный штурман "взял солнце", определил точное
место судна и теперь монотонно вышагивал по рубке от двери до двери. Пока
делать нечего,
В 7.30 на корму проследовала кочегар второго класса Марья Ковалик. Она
была в туго облегавшей маечке (а свежо, даже в кителе зябко на мостике), в
сатиновых шароварах и в балетках. На корме, под пожарной принадлежностью,
развешанной на красной доске, имелся ящик с песком, а в нем лежали две
пудовые гирьки. Марья, какой бы ни была погода, на удивление мужской части
команды ежеутренне подкидывала эти гирьки, сперва правой, потом левой рукой
раз по шесть-восемь, но на спор могла выжать и десять раз. Лишь матрос
второго класса Шевелев мог ее перещеголять, и то правой рукой, потому что
левая еще не восстановилась полностью после ранения.
Матрос Шевелев нес свернутый флаг, для того чтобы поднять его на
кормовой мачте в 8.00. Он задержался возле Марьи, в который раз дивясь, как
непринужденно эта деваха подкидывает раз за разом гирю.
- И на черта ты, Марья, сверх меры развиваешь плечевой пояс? Ты ж
гармонию женской красоты разрушишь.
Марья в сердцах грохнула гирей о палубу:
- А в кочегарке вахтить, каждый день в черную негру превращаться - это
что, гармония? Вот покидаю гирьку, и грабаркой потом шуровать легче. Тебя ж,
раненого воина, к топке не пошлешь. Там обе руки надо.
- Да я тебя даже левой во как подниму! - стал любезничать матрос
Шевелев.
- Ну-ну... Вот еще и против таких хватких мускул тренирую, - парировала
Марья.
Тем временем на ют спустилась большая птица, вперевалку зашагала на
перепончатых лапах, загородила путь к кормовой мачте. Матрос Шевелев
приблизился к ней, но птица замахала крыльями, словно гусь воинственно
раскрыла широкий клюв и заставила Шевелева отступить. Однако кормовой флаг
поднимать надо было.
Марья снова грохнула гирьку о палубу, схватила швабру, проехалась по
поводу храбрости аники-воина, отогнала птицу и сдерживала ее на расстоянии,
пока матрос закрепил и поднял флаг.
И это было первое приключение, которое живо обсуждалось за утренним