"Элизабет Чедвик. Любовный узел, или Испытание верностью " - читать интересную книгу автора

если трудно было сорвать кольца, их попросту отрубали.
Когда рыцарь впервые увидел разграбленный Пенфос, ему было не так
тяжело, как сейчас: всеобщее тление, тяжелый запах и тишина. Два дня тому
назад здесь ярился и прыгал огонь, а среди пожарища нашлись живые. Теперь
остались только мертвые, пепел и неприятный долг. По крайней мере, говорил
себе Оливер, шагая вдоль уцелевшей ограды, живые были. Если бы Кэтрин с
Ричардом в момент нападения не оказались за пределами Пенфоса, они бы тоже
лежали среди мертвых тел. Рыцарь быстро отогнал от себя эту воображаемую
картину и представил стоящую во внутреннем дворе бристольского замка Кэтрин
такой, какой она говорила с ним: голова слегка наклонена вбок, взгляд
зеленых глаз недоверчив.
В течение пяти лет после смерти Эммы в жизни Оливера было мало женщин.
Чтобы пересчитать встречи, хватило бы пальцев одной руки, причем инициатива
всегда принадлежала им. Впервые после смерти Эммы он попытался сделать
первый шаг сам и даже немного обрадовался встреченному отпору. Кэтрин
выставила против него щит, который заставил вовремя остановиться. И
добиться, чтобы щит этот слегка опустился, будет, пожалуй, не легче, чем
открыть ворота своей душевной крепости, чтобы впустить в нее молодую
женщину. Оливер немного завидовал мужчинам типа Гавейна, у которых был
огромный опыт общения с женщинами и которые спокойно могли подхватить на
выбор любую юбку.
В первые дни вдовства он даже подумывал о том, чтобы уйти в монахи.
Брат отговорил его от этого порыва под предлогом, что характер не позволит
Оливеру запереться в келье. Чтобы стать монахом, мало надеть на себя
власяницу и выбрить тонзуру, сказал он тогда. Боже, да если бы все мужья, у
которых жены умерли при родах, шли в монастырь, то тонзуры носили бы
половина мужчин Англии.
Некоторое время спустя Оливер признал, что Саймон был прав, хотя в тот
момент корил брата за отсутствие чуткости и за чинимые препятствия.
Компромиссом стало путешествие в Святую Землю. Рыцарь коснулся пояса и
почувствовал под пальцами оловянные бляхи, которые служили доказательством и
одновременным напоминанием о времени, проведенном в странствиях. За это
время растерянный мальчик превратился в мужчину или, по крайней мере,
нарастил на себе твердую броню, которая скрыла мальчика от всех, кроме
самого Оливера.
Рыцарь дошел до сорванных ворот, скользнул глазами вдоль изрезанной
колеями дороги и остановил взор на зеленой глубине леса. Ветерок слегка
шевелил с легким шорохом листву. Саймон пал в битве, его жена умерла от
горячки, в фамильном замке, который принадлежал роду Паскалей еще до прихода
Вильгельма Завоевателя, сидит чужак. Оливер - последний Паскаль. Долг перед
мертвыми иногда тяжелее, чем обязательства перед живыми.
Рыцарь недовольно передернул плечами и собрался вернуться к месту, где
рыли могилы, но в этот момент уловил краем глаза какое-то движение.
- К оружию! - проревел он через плечо копающим могилы солдатам.
Все сразу смешалось. Люди побросали лопаты и схватились за оружие.
Оливер тоже обнажил меч и попятился к воротам, быстро и тяжело дыша.
Из леса по дороге двигался отряд, состоящий из конных и пеших. Сталь со
свистом вылетела из ножен, щиты поднялись в боевую позицию. Рыцарь быстро
прикинул, что людей в отраде не больше, чем у него, но у наступающих
преимущество в лошадях.