"Артур Кларк, Стивен Бакстер. Солнечная буря ("Одиссея времени" #2) " - читать интересную книгу автора

Афганистана. С ней вместе в вертолете находились еще один офицер британской
армии - Абдыкадыр Омар - и американец Кейси Отик. В этом неспокойном районе
мира все они носили голубые каски миротворческих войск ООН. Это было самое
обычное патрулирование, и день был как день.
А потом какой-то малец попытался подстрелить их вертолет - и солнце
скакнуло по небу. Когда они выбрались из разбитой машины, то оказались в
абсолютно другом месте. Нет, вернее - не в другом месте, а в ином времени.
Они рухнули на землю в тысяча восемьсот восемьдесят пятом году - а эти
края в то время управлялись британцами и именовались северо-западной
границей. Бисезу и ее товарищей привели в форт под названием Джамруд, где
познакомили с молодым журналистом, уроженцем Бостона по имени Джош Уайт.
Рожденному в тысяча восемьсот шестьдесят втором году - то есть, по понятиям
Бисезы, в незапамятные времена, - в этом мире Джошу было всего двадцать три
года. Кроме него, что уж совсем поразительно, в форте оказался Редьярд
Киплинг - поэт, воспевший подвиги английских томми и непостижимым образом
воскрешенный из мертвых. Но эти романтичные викторианцы и сами заблудились
во времени.
Бисеза пыталась составить связный рассказ. Их всех перенесло в другой
мир, на планету, скроенную из лоскутков и обрывков, выхваченных из ткани
времен. Они назвали эту новую планету "Мир". Это русское слово означало
"мир" - как планета, а также "мир" - то есть не война. В некоторых местах
была видна "наметка": там "лоскуты" примыкали один к другому. Кое-где
границы между "лоскутами" представляли собой повышение почвы на метр, а то и
больше, а кое-где посреди пустыни попадались участки доисторических
джунглей.
Никто не знал, как это произошло. Еще меньше кто-то понимал почему. Но
вскоре эти вопросы перестали волновать кого-либо, поскольку планета начала
"срастаться", над ней пронеслись ветры бурной новой истории. Каждому
пришлось думать о собственном выживании.
И все же вопросы оставались вопросами. Над новой планетой в изобилии
парили Очи - серебристые шары, обладавшие странными геометрическими
свойствами. Безмолвные и совершенно неподвижные, они словно бы внимательно
наблюдали за всем происходящим и походили на множество автономных телекамер.
Разве эти объекты могли иметь какое-то происхождение, кроме искусственного?
Не являлись ли они орудием той силы, которая разорвала планету на части, а
потом грубо слепила вновь?
Кроме того, возникал вопрос о временных рамках. Создавалось такое
впечатление, что Мир создан как бы из образчиков людей на разных этапах
эволюции: начиная с похожих на шимпанзе австралопитеков, живших за миллион
лет до нашей эры, до представителей человечества разных исторических эпох.
Но составление этого гигантского коллажа закончилось, насколько можно было
судить, восьмого июня две тысячи тридцать седьмого года - в том срезе
времени, из которого происходили Бисеза и ее товарищи. Почему на Мире не
оказалось ничего из более далекого будущего? Бисеза размышляла, не означала
ли эта дата чего-то вроде конца света, раз не было далее ничего, откуда
можно было бы оторвать "лоскутки".
А потом ее, только ее одну, Очи перенесли домой - а может быть, это
сделали далекие носители разума, управлявшие Очами. И она оказалась дома на
следующий день, девятого июня две тысячи тридцать седьмого года, и увидела,
как над Лондоном восходит зловещее солнце.