"Индиана Джонс и Семь вуалей (!!! Половина книги!!!)" - читать интересную книгу автора (Макгрегор Роб)

4

О древних мореплавателях

Зал был полон пингвинов – черные фраки, белые рубашки; типичный вечерний прием в честь открытия выставки. Нет, пожалуй, не совсем типичный. Газетчиков куда больше, чем обычно; держатся поодаль от всех, потому что не привыкли играть в пингвинов. Человек пять даже не сняли шляп с приколотыми к ним пресс-картами.

Инди оттянул свой туго накрахмаленный воротник и страдальчески повертел шеей, потом поправил галстук-бабочку. Ему вовсе не улыбалось выхаживать во фраке, да еще с рукой на перевязи – но вернувшись неделю назад в Нью-Йорк, он пообещал Маркусу Броуди показаться на открытии, хотя бы ненадолго. И вот он здесь – этакий крылатый пингвин, присутствующий на открытии выставки “Новые свидетельства завоевания Америки в древности”. Весьма вероятно, что эта выставка вызовет большой переполох.

Инди побродил немного по залу, погрузившись в собственные мысли и только делая вид, что разглядывает экспонаты. После того как он на время оставил преподавание, все пошло как-то наперекосяк. После стычки с бандой грабителей могил, едва не ставшей для Инди фатальной, полевые работы в Тикале были прерваны. Хотя бандитов изловили, на раскопки прибыли представители гватемальской армии и конфисковали все находки.

Мало того, в довершение несчастий Бернард всю вину взвалил на Инди. Дескать, он повинен в том, что, нанимая работников-майя, принял человека, связанного с гробокопателями. Инди мог привести в собственную защиту дюжину различных доводов, но понимал, что толку от этого не будет. Это лишь подольет масла в огонь.

А вдобавок ко всему, он не виделся с Дейрдрой с самого возвращения в Нью-Йорк. Она снимала квартиру в Гринвич-Вилледж на пару с подружкой из Колумбийского университета, и всякий раз, когда Инди туда звонил или наведывался, Дейрдры не оказывалось дома. Он понимал, что она его избегает, только не мог взять в толк, почему. Ему-то казалось, что все отношения между ними выяснены – но с момента, когда они сели на поезд до Нью-Йорка, Дейрдра держалась все холоднее и холоднее. Когда же поезд прибыл на Центральный вокзал, она успела заявить, что временно не хочет его видеть.

Едва мысли Инди обратились к Дейрдре, как он увидел стройную рыжеволосую женщину в темно-синем платье, изучавшую надпись на треугольной каменной плите. Он направился к ней, и с каждым шагом надежды его крепли. Дейрдра пришла на открытие, зная, что он будет здесь! Все образуется. Он остановился позади женщины. Ощутив его взгляд, она обернулась; Инди тут же понял, что ошибся. Хотя телосложением она весьма напоминала Дейрдру, но была на добрых десять лет старше и внешне ничуть не походила на нее.

Смущенный своей ошибкой Инди уставился на камень.

– Простите.

– Как по-вашему, финикийцы вправду побывали в Айове две с половиной тысячи лет назад? – поинтересовалась она. – Говорят, именно тогда сделана эта табличка.

– Наверно, индейцы вручили им табличку в ознаменование этого события, – бросил Инди, поворачиваясь, чтобы уйти. Женщина озадаченно посмотрела на него.

– А если серьезно – вы считаете, что такое возможно? В том смысле, что это пунический текст, а найдена табличка в Айове.

– Всякое может быть, но особо на это не рассчитывайте. – Инди извинился и направился прочь. Пробираясь через толпу, он увидел приветственно поднятую руку.

– Инди, вот ты где! Как я рад, что ты пришел.

– Добрый вечер, Маркус.

Они обменялись рукопожатием, затем Броуди положил ладонь Инди на плечо. Добрый по натуре, он всегда относился к Инди, как к сыну.

– Как ты себя чувствуешь?

– Чудесно. Повязку снимут через пару дней. Пустяковая рана в мякоть.

– Тебе повезло. Вчера мы изрядно поболтали с твоим отцом. Я рассказал ему о случившемся.

– В самом деле? – Лучше бы он этого не делал! – И что же он сказал?

По лицу Броуди промелькнуло страдальческое выражение.

– Сам знаешь, – передернул он плечами.

Да уж, об этом Инди рассказывать не требовалось.

– Кстати, он знает Виктора Бернарда и невысокого мнения о нем. – Броуди просветлел, будто это замечание могло послужить для Инди утешением, установив эфемерную иллюзию близости с отцом. – Насколько я понял, Виктор отнесся к злополучному происшествию в Тикале весьма безразлично.

– Да, я слышал. – Инди чувствовал себя не в настроении беседовать ни об отце, ни о Бернарде.

Отвернувшись, он оглядел коллекцию римских монет четвертого столетия, найденных на побережье Массачусетса.

– Держу пари, что в те времена эти деньги почти ничего и не стоили.

– Нет, Инди, ну ты скажи – ведь это весьма любопытно! Погляди-ка сюда! – Броуди показал на камень, покрытый иероглифами. – Это дубликат ливийской надписи из Калифорнии. Сделана она в 232 году до нашей эры, во времена фараона Птолемея III, а найдена на подступах к пустыне Мохаве и гласит: “Всем! Всем! Осторожно! Осторожно! Великая пустыня!” У нас также имеются фотографии и копии надписей скандинавскими рунами, финикийскими и иберийско-кельтскими письменами. Датируются вплоть до пятисотых годов до нашей эры и найдены в обеих Америках, от Вермонта до Бразилии. Это воистину изумительно!

В голосе Броуди звучало благоговение, и не без причины. В экспозиции были выставлены практически все необычные находки, сделанные в Северной и Южной Америке за последние сто лет. Собранные вместе, они буквально требовали переписать американскую историю заново. Но среди ученых лишь немногие принимали доказательства на веру. За последнюю неделю клеветники охаяли выставку еще до открытия. Теперь пресса оставит Броуди в покое, только выставив его круглым дураком и натешившись этим.

– Маркус, знаете ли, эти ливийские надписи могут оказаться на зуни, – мягко заметил Инди. – Их письмена весьма схожи.

– Да-да, знаю. Весьма любопытное замечание! Вполне может быть, что индейцы племени зуни переняли свою письменность у ливийских исследователей и колонистов.

Инди молча кивнул. Остается лишь надеяться, что репутация Броуди не слишком пострадает.

– Что ж, у вас тут изрядное сборище. Вы, должно быть, в восторге.

– Да, разумеется! Знаешь ли, все это весьма спорно. Кое-кто из наших коллег не в таком уж восторге от меня.

– В самом деле?

– Ты не поверишь. Но я не обращаю на них никакого внимания. Я убежден, что эти надписи заслуживают серьезного внимания. Мне пришлось порядком потрудиться, чтобы собрать их воедино. Целых два года ушло.

– Вы сделали отличную работу, Маркус. Кто знает – быть может, вас будут помнить, как человека, переписавшего американскую историю. Мировую историю, если уж на то пошло.

– Ну-у, я придаю этому лишь общеобразовательное значение, – покраснев, скромно отозвался Броуди и устремил взгляд мимо Инди, в противоположный конец зала. – Мне пора начинать пресс-конференцию, но я хотел с тобой кое о чем потолковать. Ты мог бы зайти ко мне завтра? Вопрос строго конфиденциальный.

– Конечно, – кивнул Инди. Интересно, что Броуди затевает на сей раз?

Инди двинулся к копии шестифутовой статуи из Сан-Огастина в Колумбии. На ее головном уборе были вырезаны иероглифы, напоминающие руны викингов. Быть может, кто-нибудь так пошутил. Рядом стояли две статуэтки, обнаруженные на кладбище Маунд-Билдер в Айове. Головы их венчали шляпы с высокими тульями, так называемые “хеннин”, надевавшиеся финикийцами по случаю ритуалов и празднеств. Тут же находилась сравнительная таблица, где сопоставлен был алфавит, употреблявшийся финикийскими колонистами в Испании, с письменами, найденными в 1874 году в Давенпорте, штат Айова – та самая, что заинтересовала рыжую даму. Инди вынужден был признать поразительное сходство – но рыжая дама тоже походила на Дейрдру, пока Инди не взглянул на нее поближе.

Дальше висела серия фотографий мощеных камнем подземных залов из Таинственного холма в Нью-Хемпшире. Они напомнили Инди кельтские “маленькие крепости”, находящиеся в Шотландии. Рядом с фотографиями приводился отчет Гарольда У. Крюгера, написанный 18 сентября 1917 года. Там сообщалось, что хотя археологи сочли катакомбы насчитывающими не более ста лет, камни стен пронизаны корнями дерева, выросшего около 1690 года, плюс-минус девяносто лет. В приложении к отчету говорилось, что имеются доказательства того, что это мегалитические сооружения кельтского происхождения, относящиеся ко второму столетию до нашей эры.

Поблизости находился пьедестал, на котором покоился каменный наличник, найденный в катакомбах. На нем были вырезаны короткие черточки, гулявшие вправо-влево, разделенные неровными интервалами и перечеркнутые одной горизонтальной линией – якобы кельтское огамическое письмо.

Эта надпись пробудила у Инди внезапный интерес. Он провел пальцем по надписи и вгляделся. Случайный наблюдатель мог бы не признать в огаме алфавит, но Инди легко различил письмена и одну за другой перевел буквы. Вытащив блокнот и ручку, он записал прочитанное. За истекший год, преподавая археологию кельтской культуры, он заинтересовался огамом. Сейчас перед ним была надпись на иберийском диалекте кельтского языка. Гласные буквы в ней отсутствовали, и чтобы постигнуть смысл, необходимо было домыслить их.

Когда он кончил записывать, на листке значилось: “ВНМЙ БЛ, Б ГЛЗ Г СТ СЛНЦ”. Инди поиграл со словами, добавляя и убирая гласные, пока не буквы не сложились в осмысленную фразу: “Внимай Белу, ибо глаз его есть солнце”. Покончив с эти, Инди посмотрел на табличку рядом с наличником. На ней слово в слово значилось то же самое, с разъяснением, что Бел – кельтский бог солнца, иногда отождествляемый с Аполлоном.

Хотя Инди некогда считал, что лингвистическое образование лишь задерживает его продвижение в роли археолога, со временем он понял, что годы, потраченные на изучение древних письменностей, принесли обильные плоды. Фактически говоря, его профессией стала эпиграфия – изучение древних надписей. Впрочем, называться эпиграфом Инди не хотел, равно как прологом, эпитафией и прочими красивыми названиями.

Но откуда на вермонтском камне взялась надпись на огаме? Возможно, Броуди действительно обнаружил нечто значительное.

– Привет, Инди!

Услышав знакомый голос, Инди стремительно обернулся.

– Дейрдра!

– Как твои дела?

– Лучше. Я пытался повидаться с тобой.

Крапчатое голубое платье с открытыми плечами весьма удачно подчеркивало ее красоту. Дейрдра ладонью пригладила свои пышные медные пряди.

– Знаю. Мне нужно было сперва поразмыслить.

– О чем?

– О нас. И вот я пришла к решению.

– И?…

– Я только хочу попрощаться, – мотнула она головой.

– Что это тебе в голову взбрело?

– Инди, все кончено. Дальше пути наши расходятся.

– В каком это смысле? Что ты собираешься делать?

– Не знаю, – вздернула Дейрдра плечи. – Может, брошу университет, останусь в Нью-Йорке и найду работу.

– Дейрдра, я понимаю, что происшествие с Кэтрин взбесило тебя, но я в самом деле не виноват.

– При мне даже не упоминай о ней! – отрубила Дейрдра.

– Что было – то было, – негромко, торопливо заговорил Инди. – Я ужасно сожалею. Сколько раз можно просить прощения?

– Мне тоже жаль, Инди. Но дело не только в этом. Тут многое замешано. Слишком поздно что-либо менять.

И с этими словами она пошла прочь. Инди хотел было двинуться следом, когда на плечо ему легла чья-то рука.

– Джонс, не ожидал вас тут встретить!

– Доктор Бернард, э-э… – Инди поискал Дейрдру взглядом, но она успела скрыться в толпе. – Я тоже не ожидал вас тут встретить.

– Я просто хотел взглянуть, насколько далеко занесли Маркуса Броуди его фантазии, – рассмеялся Бернард.

– Я полагаю, вы не согласны с нынешней его акцией, – заметил Инди, ломая голову, как наладить отношения с Дейрдрой.

– Эта болтовня об огаме – чистейший вздор! Риски, наверно, нанесены плугом или корнями дерева.

– Не думаю. Это огам.

– По-моему, если очень постараться, в этих царапинах можно прочесть что заблагорассудится. Но для этого надо быть хиромантом, – доброжелательно улыбнулся Бернард, потом снова засмеялся и сделал широкий жест, охвативший всю экспозицию. – Нет, Джонс, я бы сказал, что здесь перед нами представлена мешанина вопиющего мошенничества, низкопробной мистификации и непростительного недоумия.

Инди пришлось не по нраву, что Бернард с такой небрежностью отмахнулся от всех представленных экспонатов разом.

– По-моему, Маркус Броуди сделал всем нам огромную услугу, – заявил Инди, чувствуя себя обязанным вступиться за Маркуса. – Мы должны внимательно рассмотреть все, что здесь представлено. Кое-какие находки могут оказаться существенными.

– Я понимаю, что юному разуму все это кажется весьма любопытным, – хлопнул Бернард Инди по плечу, – но не позволяйте ввести себя в заблуждение. В том-то и беда с выставками вроде этой. Это дикие домыслы, сбивающие людей с толку. Америка была моей специализацией на протяжении тридцати лет, и я готов поставить на кон свою репутацию, что ни египтяне, ни ливийцы, ни финикийцы, ни кельты не совершали сюда путешествий две тысячи лет назад.

Тем временем в противоположном конце зала запыхали блицы: Броуди поднялся на возвышение. Висящий над ним транспарант гласил: “Античные покорители Америки”.

– Пожалуй, пойду послушаю, что он скажет, – Инди повернулся, чтобы уйти.

– Погодите минуточку! – остановил его Бернард. – Вы хотите вернуться в Гватемалу? Я возобновляю раскопки на той пирамиде. Уверен, что там еще много чего можно отыскать.

– Не сомневаюсь, но не кажется ли вам, что сейчас это несколько опасно?

– На сей раз у нас будет вооруженная охрана.

– Признаюсь, я удивлен, что вы приглашаете меня. У меня сложилось впечатление, что…

– На сей счет не беспокойтесь, – отмахнулся Бернард. Сунув руку за борт пиджака, он извлек из внутреннего кармана листок бумаги. – Только подпишите вот эту петицию.

– Какую петицию?

– Совету директоров музея. В ней осуждается данная экспозиция и выдвигается требование немедленно закрыть ее и снять Броуди с нынешнего поста.

– Броуди – мой старый друг. Я не могу подписать подобную бумагу. Кроме того, как я уже сказал, я считаю данную выставку заслуживающей внимания.

– Тогда, Джонс, вы вряд ли поедете со мной в Тикаль.

– Что-то я в толк не возьму, при чем тут ваша петиция.

– Да при всем! Сформирован комитет, главой какового избран я, и всякий ученый, отказавшийся подписать петицию, более не будет осуществлять полевые изыскания ни для одного из ведущих американских, британских или европейских университетов.

– Вам это не по зубам.

– Джонс, вы просто не понимаете, что значат власть и влияние! Если б вы были в состоянии это уразуметь, то поставили бы подпись тотчас же.

– Меня этим не проймешь, – бросил Инди и двинулся прочь.

Подойдя к толпе, собравшейся вокруг возвышения, где держал речь Броуди, Инди прислушался, стараясь подавить бурлящий в душе гнев. Броуди начал с того, что выставка посвящается женщине, с которой он познакомился много лет назад, преподавая скандинавскую мифологию в университете Среднего Запада. Впоследствии эта женщина стала его женой и музой, вечным источником вдохновения в его исследованиях, касающихся скандинавского наследия в Америке. Инди знал, что жена Броуди скончалась от пневмонии всего года через три после женитьбы.

– Но изучая данный предмет, я обнаружил, что скандинавские мореплаватели – далеко не единственные древние исследователи Америки. Очевидно, некоторые из них прибыли сюда задолго до викингов.

Броуди с энтузиазмом поведал о собранных доказательствах. В голосе его звучала беспредельная уверенность, что доказательства настоящие, несмотря на критику.

– У нас не только каменные свидетельства приключений египтян, ливийцев, кельтов и скандинавов и в Северной, и в Южной Америках, но еще и легенды времен покорения Америки, гласящие о некоем племени белокожих индейцев, живущих на Амазонке. Быть может, это потомки древних переселенцев. Эта мысль не может не заинтриговать. А в этот самый миг, когда я тут говорю перед вами, великий британский первопроходец полковник Перси Гаррисон Фосетт разыскивает в неисследованных дебрях Амазонки затерянный город. Вы только представьте, сколько нового можно узнать от такого племени, если оно все еще существует.

– А если мы на минуточку забудем о легендах и всемирно известном Джеке Фосетте, – окликнул оратора один из репортеров, – и рассмотрим только материальные свидетельства? По-вашему, выходит, они вполне могут доказать, что учебники истории не правы, что нас вводили в заблуждение? И второй вопрос: не считаете ли вы данную выставку пощечиной Христофору Колумбу?

Броуди промокнул лоб носовым платком и отхлебнул воды.

– Сэр, в заблуждение нас вводили ненамеренно. Во всяком случае, хочу надеяться, что это так. То, о чем идет речь, выходит за рамки известной нам американской истории и вторгается в епархию археологии, изучающей доисторические цивилизации. А когда на свет извлекают новые свидетельства, старые теории отпадают, как это всегда и бывает. Далее: нет, в наши намерения вовсе не входит оскорбить этой выставкой память Колумба. Фактически говоря, Колумб вовсе не пытался присвоить себе пальму первенства в пересечении Атлантики. Не сомневаюсь, что, будь он сегодня с нами, то нашел бы данную экспозицию весьма интересной.

– Это крайний вздор! – взревел Бернард. Взгляды присутствующих обратились к полному, сутулому профессору, пробирающемуся сквозь толпу в сторону возвышения. – То, что мы здесь видим, ни в коем случае не тянет на научные доказательства хоть чего-либо! Это просто беспочвенные домыслы, подтверждаемые лишь весьма сомнительными доказательствами. Несомненно, кое-какие из этих значков наверняка сделаны человеческой рукой. Но, уж поверьте, это просто бессмысленные царапины, нанесенные на камень первобытными индейцами ради собственного удовольствия.

Будто подчеркивая этот комментарий, полыхнул блиц репортера, поспешившего сфотографировать Бернарда, напоминающего в своем фраке жирного пингвина. Казалось, тот был вне себя от возмущения.

– Учебники истории начинаются с Колумба по весьма веской причине. Ливийцы не видели Калифорнии. Финикийцы вовсе не колонизировали Айову. Кельты в самом деле добрались из Испании до Британских островов, но ни разу не бывали ни в Новой Англии, ни в Южной Америке. А викинги не добирались ни до Миннесоты, ни до Оклахомы, не говоря уж об Аргентине или Колумбии. Племя белокожих индейцев в Амазонии? – Он снисходительно усмехнулся. – Чушь! Мифические враки!

– Доктор Бернард, погодите секундочку, – торопливо залепетал Броуди. – Здесь не место для дискуссий; это открытие выставки. Вас сюда пригласили не для того, чтобы…

– Я это осознаю, Маркус. Но сегодня здесь собралось множество представителей прессы, и я хочу, чтобы они поняли: никаких документов о пересечении Атлантики древними мореплавателями не существует! Викинги добрались лишь до Гренландии, и только. Ни египтяне, ни кельты, ни ливийцы не оставили описаний странствий по Южной Америке.

– Спасибо, доктор Бернард, – Броуди решил подойти к делу с другой стороны. – Несомненно, ваше мнение будет должным образом отражено. А теперь, надеюсь, вы дадите волю своей любознательности и серьезно поразмыслите над тем, что здесь представлено. Пожалуйста, чувствуйте себя как дома. Спасибо, что пришли! – С этими словами он сошел с возвышения.

Инди направился в его сторону, но вокруг директора музея тут же сгрудилась часть репортеров и фотографов, а остальные засыпали вопросами Бернарда. Инди решил, что на сегодня насмотрелся достаточно. Кроме того, он ведь уже обещал Маркусу повидаться с ним завтра; у Инди сложилось впечатление, что упомянутый конфиденциальный вопрос как-то связан с темой выставки.

Едва Инди вышел из музея и оказался посреди ночного Манхеттена, как его охватило желание заглянуть на квартиру к Дейрдре. Сдаваться без боя он вовсе не намерен. Но потом решил, что утро вечера мудренее. Завтра он первым делом повидается с Дейрдрой и, как раньше, с ней вдвоем устранит вставшие между ними проблемы. Потом возьмет ее с собой к Броуди, а после отправится с ней на ленч, и все наладится.

Все будет прекрасно.

Иначе и быть не может.