"Артур Кларк. Земной свет" - читать интересную книгу автора

заставило Садлера отвернуться от окна, и он впервые ясно рассмотрел
попутчика.
В свои пятьдесят с лишком лет доктор (или надо "профессор"?) Молтон
сохранил роскошную гриву черных, без малейшего проблеска седины волос.
Лицо - очень уродливое, но при этом очень к себе располагающее. Глядя на
такое лицо, сразу чувствуешь, что перед тобой насмешливый, преисполненный
здравого смысла философ, этакий современный Сократ, достаточно далекий от
житейской суеты, чтобы любому человеку дать непредвзятый совет, но в то же
самое время ничуть не чуждающийся людского общества. "Золотая душа,
скрывающаяся под внешней грубой оболочкой", - подумал Садлер и чуть не
сморщился от пошлости этой избитой фразы.
Они обменялись внимательными, оценивающими взглядами - два человека,
догадывающихся, что это не последняя их встреча, очень напоминали сейчас
двух обнюхивающих друг друга собак. Затем Молтон улыбнулся; наморщившись,
его лицо стало почти таким же корявым, как пролетающий за окнами пейзаж.
- Насколько я понимаю, первый для вас лунный восход... не совсем,
правда, обычный - не в той стороне и без последующего дня. Жаль, что все
продлится каких-то десять минут - перевалив через гребень, мы снова
окунемся в ночь. И следующего, более правильного восхода придется ждать
две недели.
- А не слишком ли это утомительно - сидеть взаперти по две недели
подряд?
Задав вопрос, Садлер сразу же прикусил язык - это можно же было
сморозить такую глупость. Однако Молтон не стал смеяться и ответил вполне
серьезно:
- Сами увидите. День или ночь - под землей этого не замечаешь. А выйти
на поверхность можно когда угодно. Некоторые даже предпочитают ночь -
земной свет создает у них романтическое настроение.
Монорельс достиг верхней точки своей траектории. Оба путешественника
замолкли, наблюдая, как озаренные солнцем пики на несколько секунд
загородили половину неба, а затем побежали, быстро уменьшаясь, назад. Со
стороны Моря Дождей склон был гораздо круче; вагон быстро опускался, и
Солнце сперва превратилось из сверкающего ломтика в полоску, затем стало
крошечной огненной точкой - и потухло. Под самый конец этого
искусственного заката, за несколько секунд до окончательного погружения в
тень Луны, был потрясающий момент, который никогда не исчезнет из памяти
Садлера. Они двигались вдоль гребня, уже окутанного непроглядной тьмой,
однако путевой рельс, тянувшийся в каких-то метрах над поверхностью, все
еще был освещен последними лучами солнца. Казалось, что вагон мчится по
висящей в пространстве ленте пламени, созданной скорее каким-то
волшебством, чем технической изобретательностью человека. Затем наступила,
ночь, и все волшебство развеялось. В небе постепенно, одна за одной,
зажигались звезды - глаза Садлера начинали привыкать к темноте.
- А вы везучий, - заметил Молтон. - Сотню раз проезжал по этому месту и
никогда не видел ничего подобного. Идемте в вагон - скоро будут кормить.
Все равно смотреть больше нечего.
А вот это уж, подумал Садлер, и совсем неверно. Теперь, с заходом
солнца, снова вступил в свои права свет Земли, заливающий огромную, вечно
сухую равнину, так неточно названную в древности Морем Дождей. Зрелище не
такое яркое, как оставшиеся позади горы, но и от него перехватывало