"Мэри Хиггинс Кларк. Папина дочка" - читать интересную книгу автора

Я помню, как давала показания, стараясь не смотреть на Роба
Вестерфилда. Он буравил меня взглядом, я чувствовала исходящую от него
ненависть. И я могла поклясться, что слышала мысли папы и мамы, которые
сидят позади прокурора: "Элли, ты должна была нам об этом рассказать, ты
должна была..."
Мои слова тут же опротестовали адвокаты защиты. Они заявили, что Андреа
часто носила медальон, но его подарил ей отец, и, когда нашли тело, медальон
лежал на ее туалетном столике. Я же все это либо выдумала, либо наслушалась
от Андреа небылиц про Роба, которые сейчас и повторяю.
- На Андреа был медальон, когда я ее нашла, - упиралась я. - Я на него
наткнулась. - И тут я взорвалась. - И я знаю, что это Роб Вестерфилд
прятался в "убежище", когда я нашла Андреа. Он вернулся туда за медальоном.
Адвокаты Роба пришли в неописуемую ярость, и мое заявление постановили
вычеркнуть из протокола. Судья повернулся к присяжным и попросил их не
учитывать мою реплику при вынесении вердикта.
Поверил ли кто-нибудь из них в то, что я рассказала о медальоне,
подаренном Робом Андреа?
Не знаю.
Затем дело передали на рассмотрение присяжным. Они совещались около
недели. Потом мы узнали, что всего пара человек склонялась к версии
непредумышленного убийства, но большинство все же настояло на том, что
убийство - умышленное. Присяжные пришли к выводу, что Роб пошел в гараж с
домкратом потому, что хотел убить Андреа.
Я перечитывала протокол заседания первые несколько раз, когда
Вестерфилд подавал на досрочное освобождение, и отправляла яростные письма
протеста. Но с тех пор Роб уже отсидел двадцать два года, и на этот раз его
вполне могли выпустить. Поэтому я и вернулась в Оддхэм-на-Гудзоне.
Мне тридцать лет. Я живу в Атланте и занимаюсь журналистскими
расследованиями для газеты "Атланта Ньюз". Наш главный редактор, Пит Лорел,
считает личным оскорблением даже уход в ежегодный отпуск. Поэтому я ожидала,
когда заявлю, что мне нужно два дня отгула, а может, и больше, он придет в
настоящее бешенство.
- Замуж выходишь?
Я объяснила ему, что об этом я пока даже не думаю.
- Тогда что?
Я никогда не рассказывала никому из редакции ничего о своей личной
жизни, но Пит Лорел - из тех, кто, похоже, и так знает все обо всех. В свои
тридцать один уже начавший лысеть и вечно пытающийся сбросить лишнюю пару
килограммов, Пит, наверное, самый умный мужчина из тех, кого я встречала за
свою жизнь. На шестом месяце работы в "Ньюз", когда я писала статью об
убийстве подростка, он подошел ко мне и, как будто между прочим, заявил:
"Наверное, нелегко тебе над ней работать. Я знаю, что случилось с твоей
сестрой". Пит не ждал от меня ответа, да и я ему ничего не сказала, но в тот
момент я ощутила его сочувствие. И это сработало. Задание перестало казаться
мне таким угнетающим.
- Убийца Андреа подпадает под досрочное освобождение. Боюсь, на этот
раз его все-таки выпустят, вот я и хочу попробовать как-нибудь этому
помешать.
Пит откинулся в кресле. Как всегда, на нем был свитер и рубашка с
расстегнутым воротником. Иногда я даже сомневалась, что у него вообще есть