"Леонард Коэн. Любимая игра " - читать интересную книгу автора

-- Сначала ты должен сказать что-нибудь о Боге.
-- Бог -- тупица.
-- О, это фигня. Я за такое играть не буду.
Небеса -- сини, облака -- плывут. На земле в нескольких милях ниже гниет
яблоко.
-- На фиг Бога.
-- Что-нибудь чудовищно, ужасно грязное, трусишка. Настоящее слово.
-- На хуй Бога!
Он ждет свирепого ветра, что сорвет его с жердочки и растерзанным
швырнет на траву.
-- На хуй БОГА!
Бривман замечает Кранца -- тот лежит возле свернутого шланга, пытаясь
достать из-под него бейсбольный мяч.
-- Эй, Кранц, послушай-ка. НА ХУЙ БОГА!
Бривман никогда не слыхал, чтобы голос его звучал так чисто. Воздух --
микрофон.
Берта меняет неустойчивую позу, чтобы стукнуть его флейтой по щеке.
-- Грязный язык!
-- Ты сама придумала.
Во имя благочестия она бьет его еще раз и, сдирая яблоки, срывается вниз
мимо веток. Пока летит -- ни звука.
Кранц и Бривман секунду рассматривают ее изломанную позу, какой ей
никогда не добиться в спортзале. Уцелевшие очки в стальной оправе еще больше
затягивают наркозом ее мягкое саксонское лицо. Из кожи на руке вырвалась
острая кость.
После "скорой помощи" Бривман шепнул:
-- Кранц, у меня какой-то особенный голос.
-- Вовсе нет.
-- Именно. Я могу сделать так, чтобы что-то случилось.
-- Ты псих.
-- Хочешь знать, что я решил?
-- Нет.
-- Я обещаю не разговаривать неделю. Я обещаю сам выяснить, как с этим
играть. Тогда тех, кто умеет играть, не станет больше.
-- Ну и что хорошего?
-- Это же очевидно, Кранц.

8

Отец решил подняться с кресла.
-- Я с тобой разговариваю, Лоренс!
-- Отец с тобой разговаривает, Лоренс, -- перевела мать.
Бривман попробовал изобразить последнюю отчаянную пантомиму.
-- Послушай, как дышит твой отец.
Старший Бривман подсчитал затраты энергии, согласился на риск, тыльной
стороной ладони заехал сыну по лицу.
Губы его недостаточно распухли, чтобы изображать "Старого черного Джо"{
(2)}.
Сказали, что она будет жить. Но он не сдался. Он станет еще одним.